Любовь – это воспоминания о тёплом лице рядом с твоим. О нежной шее. О теле, которое хочется обнять. О самом лучшем из того, что происходило с тобой. И в то же время это лишь тоска по привычке, как по удобным тапочкам или любимой столовой ложке. Личный эгоизм, который кажется нам самым высшим чувством на земле. Любовь к потаканию привычкам. И этот эгоизм с нами навсегда: в редкие минуты печали, которые неизбежно случаются, мы вспоминаем именно тех, кого любили мы, а не тех, кто любил нас. Чему удивляться? Человек всегда стремился окружить себя тем, что любит сам. И что бы он не терял, он жалеет об утраченном, как о любимой вещи, которая стала частью его самого.
Любовь всегда живёт в прошлом, потому что в настоящем это лишь тревоги, переживания и страсть. И она действительно сильна лишь тогда, когда её цели недостижимы. Только такой она не даёт нам пресытиться, развеять миф о непостижимости счастья и перевести в обыденность самое желанное. Настоящая любовь эфемерна. Она рождается в нашем распалённом воображении, растворяется в реальности, а остаётся лишь в нашей памяти. Любовь – это иллюзия, которую хочется видеть вечно.
Июль 2016
Прошёл ровно год с тех пор, как меня бросила Настя. Тогда это едва не стоило мне рассудка, а сейчас я наконец-то смотрю на это абсолютно спокойно. И стоит признать, что эту дату наступления моего равнодушия предсказала она сама:
– Отвлечься не получится, – уверенно заявила она при расставании в ответ на мои героические попытки хоть как-то утешить перед ней себя. – Тебе будет противно смотреть на всех. Это продлится целый год.
Конкурировать по бестактности в тот момент с ней мог бы разве что наёмный убийца, который только что прострелил тебе грудь и теперь спокойным тоном сообщает, сколько минут тебе осталось жить. Но я отдаю ей должное: она хотя бы оказалась права (шесть лет разницы в возрасте, как-никак, дают о себе знать – опыт не пропьёшь даже дорогим итальянским вином).
За этот год в моей голове произошло очень многое. Сегодняшняя рассудительность далась мне отнюдь не легко: первые два месяца я вообще только и мечтал о том, чтобы меня случайно застрелили во время ночной прогулки. Хорошо хоть, что это потом прошло.
«Чтобы забыть женщину, нужно написать о ней роман» – писал Генри Миллер. И я сделал это. Написал-то я, честно говоря, книгу о своей жизни и взглядах, уделив в ней Анастасии всего несколько страниц, но это всё равно мне помогло: я настроился на позитивный лад, активно занялся спортом и зарёкся впредь относиться проще к таким вещам. Я даже стал заглядываться на красивых девчонок у нас в спортзале. Какое-то время они отвечали на моё внимание взаимностью, но я довольно быстро понял, что они отнюдь не одиноки. Учитывая прошлые опыты, это вогнало меня в тоску, и я сразу перестал их привлекать.
Пора признаться: весь этот год я действительно провёл в одиночестве. Я не пробовал вытеснить Настю из сердца, развлекаясь с какой-нибудь доступной мадам. Этим я значительно сократил бы предрекаемый ей срок, но я обошёлся без этого. Сейчас я не тоскую по ней и без других, а первое время после того, как она от меня отказалась, я в принципе не мог помышлять о ком-то, кроме неё.
Наверное, не заиметь за этот год какую-нибудь милашку всё же было ошибкой. Нужно было заставить себя или хотя бы попытаться в кого-нибудь влюбиться. Вскружить себе голову очередными романтическими настроениями было бы куда полезнее, чем коротать вечера, как сентиментальный сорокалетний писака, предающийся трагическим воспоминаниям о несчастной любви. Но, поскольку этого не произошло, я могу трезво подвести итоги этого холостяцкого года. Судьба даже любезно предоставила мне для этого несчастный случай, благодаря которому в самый разгар лета я уже месяц валяюсь на диване с разрывом связок на ноге.
Моё осознанно выбранное одиночество, сохранив меня от новых разочарований, принесло мне одну серьёзную проблему: постепенно забыв Настю, я столкнулся с воспоминаниями о Вике. Той самой Вике, которую не видел уже целых два года, и которая до встречи с Настей исправно снилась мне каждые две недели, заставляя меня просыпаться с бешеным стояком. И этой весной, без каких-либо причин и предпосылок, она снова уверенно вошла в мои сны. Но перед этим, словно на прощание, мне приснилась Настя.
Это произошло в конце апреля, когда я был в другом городе в гостях у брата. Я тогда приехал посмотреть на моего недавно родившегося племянника и остался у них переночевать. Я отлично выспался, но мне приснился на удивление странный сон: там была Настя. С чего вдруг, я не знаю. Не помню, чтобы накануне я думал о ней. Может быть, о ней думал мой мозг?
Мы с Настей плыли в лодке по красиво усыпанному опавшими листьями осеннему озеру, пытаясь догнать белых лебедей. Я сидел за ней и грёб, глядя ей в спину и прекрасно осознавая, что мы в этот момент уже практически чужие люди. Всё вокруг было наполнено атмосферой ушедшей любви. По настроению это было похоже на незапланированную прогулку с когда-то бросившей тебя женщиной, которую ты ещё не разлюбил: ты случайно встречаешь её в парке и предлагаешь ей пройтись и поболтать, а она соглашается только из уважения к тебе. И ты с каким-то уже безнадежно угасающим, но ещё живым трепетом смотришь на неё, а она задаёт тебе банальные вопросы и уже почти не испытывает неловкости, потому что ты давно остался для неё в прошлом. Вот так и мне, глядя во сне на спину Насти, которая почти всё это время молчала, очень хотелось вернуться назад в то самое время, когда мы с ней были вместе. При этом я был абсолютно уверен, что больше не уважаю её, и что уж точно больше не люблю. С этой мыслью я направил лодку к деревянному причалу, сошёл и, не оборачиваясь, ушёл от Насти, оставил её позади навсегда.
