Покосившаяся входная дверь старого деревенского дома со скрипом отворилась, и в дом Зои Леонидовны Овчаренко ввалились два незваных гостя. Бедная женщина не успела и ойкнуть, как, один с багровым длинным носом, подскочил к ней сзади и с размаху саданул по шее ребром ладони. Выронив держащую в руках тарелку, она упала на пол.
– Молодец, Кривой! – в блаженной улыбке расплылся второй. – Лихо ты. Давай её свяжем, чтоб, не ровен час, не свалила.
Покопавшись в старом дореволюционном шкафу, бандиты нашли более-менее подходящую верёвку и связали бедную старушку. Оттащив её в угол комнаты (Чтоб старая не путалась под ногами) бандиты начали шарить в поисках денег, каких-либо ценностей, на худой конец выпивки.
Анатолий Андреевич Малышев по кличке Малой, освободившийся неделю назад из мест заключения, где отбывал срок за ограбление ювелирного магазина, вытащил последний ящик и вытряхнул его содержимое. Вместе с тряпками на пол упала перетянутая резинкой от бигудей небольшая стопка пятитысячных банкнот. Обрадовавшись такому улову, бандит поднял с пола деньги и, оглянувшись в сторону напарника, крикнул:
– Кривой! Глянь, чо старая грымза заныкала, – усмехнувшись своему везению он засунул деньги в карман и принялся дальше за работу.
Зоя Леонидовна пришла с трудом в сознание. Голова раскалывалась. Связанные за спиной руки затекли. Всё тело ныло. К слову сказать, она и раньше себя чувствовала не бог весть, как-никак восемьдесят пятый годок пошёл. Но сейчас, к обычной боли (К которой она привыкла за долгие годы) прибавилась боль не только телесная, но и душевная.
Кривой, вмиру же Василий Антонович Кривошеев, специалист по разбойным нападениям, имевший три ходки в места не столь отдалённые, поднял голову вверх, чтобы найти ещё что-нибудь ценное. Окинув комнату взглядом, он остановился на настенной угловой полке, а точнее на чёрной тряпке, под которой что-то возвышалось. Подойдя к углу, Кривошеев взобрался грязными ботинками на белоснежную скатерть стола и снял то, что находилось на полке под чёрной тканью. К его глубокому сожалению там был не слиток золота с огромный кулак или громадный алмаз, а всего на всего стеклянный шар, чем-то похожий на большущую жемчужину.
Зоя Леонидовна приподняла голову и злобно посмотрела на бандитов.
– Что ж вы, ироды проклятые, творите-то? – не придя ещё толком в сознание от болевого шока, залепетала она.
Подскочивший Малой тоже врезал старушке своей могучей рукой. Зоя Леонидовна в очередной раз потеряла сознание.
– Не хрен вякать под руку, – словно оправдываясь перед Кривым, сквозь зубы, выдавил Малой.
Собрав всё награбленное: пачку пятитысячных купюр, шкатулку с золотыми цепочками, кольцами, перстнями, и ещё какой-то бижутерией, серебряный сервиз, несколько бронзовых кубков, инкрустированных какими-то камнями и, непонятно зачем, стеклянный шар, двинулись к выходу.
Очнувшись в очередной раз, Зоя Леонидовна увидела грабителей, направлявшихся в сторону двери. Собрав все свои силы, она гордо подняла голову и полушёпотом просипела:
– Будьте вы прокляты, ироды.
Сказать ничего больше она не успела, так как в грудь ей вонзилось остриё охотничьего ножа. Кровь проступила сквозь фланелевый халат. Её тело обмякло, а на лице застыла какая-то злобная гримаса.
Кривошеев вытер лезвие о халат убитой им старушки и убрав нож в чехол, висевший у него на ремне, молча пошёл следом за своим приятелем.
***
Погрузив всё награбленное в багажник стареньких «Жигулей», бандиты сели в автомобиль, Кривой переключил рычаг коробки передач, с рёвом машина тронулась с места.
Приехав в дом Кривошеева, бандиты перенесли награбленное из машины в дом. Также принесли купленные по дороге несколько бутылок водки, и кое-что из закуски. Разложили всё на столе. Сами же сели друг напротив друга. Откупорив первую бутылку, Кривошеев, как хозяин дома, разлил «огненную воду» по гранёным стаканам. Посмотрев на «улов», он поднял наполненный сосуд и, улыбнувшись, произнёс
– Ну, за фарт! Чтоб он всегда был с нами.
– За фарт! – поддержал приятеля Малышев.
Они чокнулись стаканами.
Выпив, Кривошеев занюхал рукавом просаленного свитера, взял одну из трёх лежащих на столе помидорин, ткнул ей в солонку и откусил. Затем положив надкусанный овощ рядом со стаканом, он вынул из кармана пачку папирос «Беломорканал». Вытащив из неё начинённую анашой папиросу, чиркнул зажигалкой, глубоко затянулся и задержал дыхание. Косяк затрещал. Расплывшись в улыбке, он передал его товарищу. Малышев тоже сделал затяжку.
Откинувшись на стульях, бандиты растянулись в блаженстве. Они ни так радовались своему «улову», как собственной безнаказанности.
– Ништяяяяк, – протянул Малышев. – Давненько я так не кайфовал.
– Старухин хлам сбагрим, ещё не так кайфанём, братишка, – Кривой хлопнул товарища по плечу и, снова скрутив пробку на бутылке, разлил по стаканам. – Как говорится, между первой и второй…
