Илья Мухин организовал маленькое агентство «Треск». Он не особо искал клиентов, точнее он клиентов находил внутренним чутьем и становился им нужным. У него была одна помощница – девушка Зоя. Если им нечего было делать, то он писал прозу, а Зоя писала стихи и смотрела в окно на осень.
На одном дыхании Мухин пересмотрел все тиары цариц за последние 4 века. Красота и ценность не всегда совпадают. Иногда тиары из аквамаринов в платине смотрятся лучше тиара из сапфиров. Сапфир не всегда хорошо подан в царских украшениях.
Создается впечатление, что бриллианты – обрамление сапфиров, рубинов, изумрудов, которые стараются не сильно обрабатывать, дабы сохранить караты. В 17 веке камни явно были в фаворе у царей. Действительно, надо отличать царицу от дворян, а дворян от народа. Хорошо, что хорошие камни сохраняются веками, хоть на картинках посмотреть дело рук ювелиров прошлых лет.
А чем еще могли себя порадовать дамы? Только украшениями, а сейчас радуют электроникой всех видов. Зачем Мухин упоминает в названиях книг самоцветы? Так получилось, что ему за это не платят, но его тянет посмотреть на картинки с драгоценностями. Ему нравится их упоминать, хотя у самого даже бижутерии нет, а драгоценностей просто нет. А, если у него они появляются от клиентов, он дарит их Зое.
У Зои духи стоят без употребления, она боится лишних запахов, как и драгоценностей на себе. Живя в прохладном климате, важнее быстрее одеться и выйти на улицу, и не мерзнуть, и чтобы тяжело не было идти от одежды. А наряды с драгоценностями были тяжелыми, скорее всего не очень чистыми, хранились веками. Зоя не любила дорогие шубы, куртки. Ей бы что легче и теплее, и такое, чтобы можно было заменить.
Зоя сидела в офисе «Треск» и по обыкновению давила на клавиши ноутбука. Шефа Мухина на месте не было. Фантазии в голове разыгрались, она решила описать то, что было в 17 или 18 веках, по сути ей было все равно какой был или шел век.
Накануне она поговорила со старушкой, которая помнила жизнь в середине 20 века, а там до 18 века рукой подать, а от 18 века можно и 17 век вспомнить, а если нечего вспомнить, то можно придумать—додумать. И начала она от печки, поскольку вчера по телевизору показывали русскую деревенскую печь. Хотя тогда, наверное, было все равно для печи – деревня это или город. Правда в городе печи были во всю высоту комнат, и в них не готовили еду, а на кухнях стояли низкие печи для приготовления пищи.
Русская печь стояла в углу комнаты, на ней спала старая мама. На топчане подле печи спал парень. Так они и жили: он и бабка. Бабку он называл старая мама. Парень по имени Феофан вырос крепким мужиком, он рано принял на себя мужские обязанности на деревне: пахал поле, сеял рожь. Скотину держал в сенях зимой, а летом в загоне. Справно жили, не бедовали.
Грамоту в ту пору мало кто знал, школ само собой не было или было очень мало. В соседнем селе стояла церковь маленькая, так там поп проповедь читал по старой книжке. Феофан не понимал, что такое читать, он думал, что поп сказки сказывает, да наказы дает. В церкви образа стояли, да свечки горели во время проповеди, а потом их тушили и зажигали фитиль.
В соседнем доме жила большая семья: отец без руки, мать красавица и пять дочек, одна краше другой. Феофан со старшей дочки, которой минуло четырнадцать лет, глаз не сводил. Шибко она ему нравилась. Он помогал семье поле вспахать, а картошку они сами сажали, сами и собирали.
За деревней рос сухой и чистый лес, по нему босиком летом ходили за грибами. Грибов белых было много, их сушили на зиму, а потом супы варили. Грибы с картошкой первое блюдо завсегда было. Репу на зиму заготавливали, а как без нее? Ее и погрызть можно вместо яблока. Хлеб пекли в печи, хорошие караваи получались.
Старая мама (бабушка) Аксинья все умела делать и на здоровье не жаловалась. Она давно приметила, что внук Феофан на старшую дочь соседей заглядывается, но виду не подавала. Дело молодое. Она исправно скребла ножом стол, чтобы чистый был. Пол в избе у многих был земляной, а них пол был из бревен. Пол бабка лихо скребла ножом, для чистоты.
Ее муж был мастеровой человек, из дерева топором все мог сделать, вот деревом его и придавило. Земля ему пухом. Если бы не он, был бы у них пол в избе из земли, а так – деревянный. Феофан много чему у деда научился. Дед помер, когда внуку было годков восемь. У Феофана всегда заказы были: кому дверь сработать иль дом поставить, а то и пол настелить.
Работящий парень оказался. Соседи брагу ставили, а он ни—ни, никогда не прикладывался к бродящему напитку и табаком не увлекался.
Жители деревни хотели его старостой выбрать, но парень не согласился.
Любил он работать, а командовать не любил. Пришли рекруты в деревню, а кроме Феофана и забрать—то некого.
Вся деревня причитала, жаль было парня отпускать на службу царскую. Больше всех соседские девчонки голосили, он всем был люб. Забрили Феофана в армию, но перед отъездом он ночь провел в стогу со старшей дочкой соседей, они и к попу ночью в соседское село наведались. Поп их обвенчал за новую дверь, что Феофан ему для церкви подарил. Хорошая дверь, с задвижкой. Все парень успел сделать и маме старой дров наколоть на зиму. Топор – всему голова.
