СКАЛА КИХОЛ: ЗАМОЧНАЯ СКВАЖИНА. МАРТ 2018
Мы все поступаем так.
Смотрим на нашу жизнь сквозь замочную скважину.
Это очень ограниченный взгляд. Мы многое придумываем.
Фильм «Цвет ночи» (Color of Night) (1994)
Анна Усольцева аккуратно вкрутила правую бутсу между косыми выступами базальта на склоне, а ребристую подошву левой вдавила в валун на вывихе тропы. Она вдохнула колючий – слишком уж свежий – ветер с перевала.
Уфф… Вот он, Кихол. Дыра в скале. Скважина в замке, а ключ от горы Лонгс-Пик – Маттерхорн здешний. Последняя миля к вершине. По уступам. Почти отвесно. Полнолуние, тени резковаты.
Новые, но уже разбитые по ноге тяжелые горные ботинки Саломон шершавыми утюгами надежно втиснулись в гранит. Она сидела крепко в щели гранитов. Как на якоре. Как молекула нашего нового белка памяти в щели синапсов нейронов в гиппокампе. Анна глубже ввернула плечи в расщелину ледяной скалы, правой перчаткой с обрезанными пальцами – мох кольнул морозом – угнездилась ладонью в карман пещерки, затылком каски прижала торф. Обрадовала спину пружиной рюкзака. Левой рукой придержала железо карабинов у пояса, помедлила и откачнула их тяжёлый маятник. Скала отозвалась.
Треснувшие колокольчики. Анна ухмыльнулась. Идиотку ничего не берёт! Многоголосье. Тона скачут вверх по скале и дребезжат. Качается гигант – это живой камень – чуть ушла с маршрута.
Она взглянула, расстегнув перчатку, на экран смарт-часов. Гео-тег «Скала Самоубийц».
Кихол они так назвали! Вполне в тему. Высота, да, тринадцать тысяч футов с небольшим, и два часа ночи. По времени успеваю. Сумею передохнуть. А ключик наверху, на плоской лысине Лонгс-Пика. Теперь самое вкусное. С верёвками.
Анна огляделась. Головной фонарь высветил рядом табличку на стальной ноге. Она смахнула снег – жирные красные буквы – ими рейнджеры прикрывают свои задницы, скалолазы народ отвязный: «Не уверен – не лезь. Начало маршрута на вершину Лонгс-Пик. Узкие уступы, отвесные плиты и камнепад, ураганные порывы, экстремальный мороз и лед. Легко поскользнуться и сорваться. Спасение затруднено и займет несколько дней. Безопасность – ваша ответственность».
Анна подняла голову, свет фонарика уперся в выступ скалы над ней, а в глаза сквозь зубья гигантского пролома ударил прозрачный цилиндр прожектора полнолуния. За те пару часов, что она пробивалась по снегу между голыми стволами карликовых сосен, обходя западный склон, луна успела всплыть над восточным, и Анна пропустила главное событие нынешнего марта – кровавый восход гигантского диска над кристаллом горы. Сейчас лунный окрас перешёл в зеленоватый спектр и наполнял болотной взвесью ущелье под ногами. Скала Самоубийц обрывалась в двухмильную пропасть. Прошлым летом туда ступил, покончив борьбу с раком, Дик Дарье – муж её аспирантки Сюзанны и напарник Анны на многих скальных маршрутах. Спасатели даже не показали женщинам ошметки тела, которые надо было соскрёбывать с камней. Страшная картина, вам ни к чему. Им выдали урну. Потом, ранней осенью, в его день рождения, небольшой отряд друзей развеял прах. Здесь, у дурацкой таблички, что не спасла.
Анну опять охватила ярость. Она, как всегда, в последние пару месяцев, думая о трагедии Дарье, остро ощутила присутствие своего давнего любовника Эрика Вайса. Эрик разорвал с ней отношения двадцать лет назад, сразу после окончания аспирантуры в Университете Рифа, когда Анна только начинала там свою карьеру. Эрик вдруг вновь странно возник в её нынешней, далекой от него, жизни.
Эрик, я здесь ночью не потому, что сошла с ума. Край у меня, конец не только для меня, но и для всех ребят моей лаборатории. Нас предали. Бывшая питерская начальница слила наши данные конкурентам. Грант провис. Спасёт ночное восхождение. Соло. Увижу рассвет с саммита – и всё наладится. Блажь, конечно. Разряжённый воздух. Смейся, но я здесь по совету Черной Матушки. Помнишь, она пришла ко мне в коридоре нашей тогдашней лаборатории в Нью-Йорке? В ночь Хэллоуина, когда мы вместе с тобой срочно гнали эксперимент для нашего шефа Джона Вейдера. Явилась она ко мне и сюда. Гадала по книге первых свободных черных. Черная Матушка поможет. В каждой лаборатории, ты знаешь, как на корабле, свои приметы. А у нас эта: мы влезаем в мозг и гоняемся за механизмами памяти, ускользающими к чертям собачьим. И приметы наши чертовы. Здесь, в горах, вот где надо отщелкнет – и отстегнётся нам этот грант, и моя лаборатория спасена.
Анна раскрыла глотку: «Черная Матушка! Помоги!» Анну накрыло эхо «…моги …оги …ги», и она поняла, что орёт. Утерла холодные слёзы с губ. Чуть утихла и вздрогнула всей кожей. На уровне глаз возник черный силуэт – огромный горный ворон закрыл припорошенную голубым скалу напротив и пропал. Птица ещё и обругала её по дороге в ущелье возмущённым кар… кар… кар. «И тебя люблю», – огрызнулась Анна. Внизу – пропасть, вверху, за рваной дырой Кихола – ветры на ребрах скал и вершина-убийца, которую сто пятьдесят лет назад первая женщина-альпинистка назвала американским Маттерхорном и покорила. Как там в мудром дзене? Хватит смотреть сквозь замочную скважину!
