Озабоченно улыбаясь, Джек схватил запястье почти закричавшей Вероники.
– Что ты здесь делаешь? – осуждающе спросил Дениелс, схватив вторую руку вырывающейся Вероники, – Будешь кричать, я вызову полицию и тебя вернут в детский дом.
– Не надо! Я думала, Вы маньяк! – ужаснулась Вероника, не нарочно заплакав, – В детдоме меня все обижают. Называют уродиной. А мне нравится моё лицо!
– Какой ещё «маньяк»? У меня дочь от рака желудка умирает, хотя ей всего пять лет отроду, – Джек был достаточно пьян, чтобы не зарыдать во всё горло, – я не плачу об этом сейчас, потому что выпил коньяк за восемь тысяч триста сорок пять рубля. Неважно, что я сделаю, она все равно умрёт. Химиотерапия убьёт её в три раза быстрее и мучительнее. Тем более, она очень гордится своими волосами.
– Почему Вы мне об этом рассказываете? Пожалуйста, отпустите меня, – Вероника проследила как Джек сел на корточки, но руки её не отпустил, – я не знаю, как помочь Вам.
– Я могу тебя спасти. Пластическая операция. Знаешь об этом? – Дениелс с надеждой посмотрел на бледную Веронику, очень горько улыбаясь, – раз моя Сашечка все равно скоро умрёт, я могу дать тебе её лицо, и гарантирую… Тебя кто-либо не тронет.
– Бред какой-то. И когда Ваша дочь должна умереть?.. – осторожно спросила Вероника, перестав сопротивляться.
– Через пять дней по заключению врачей. Далеко ты забрела, конечно… А я просто хотел покончить с собой, – нервно посмеялся Дениелс через горло, отпустив Веронику. Та присела на корточки, – моя жена, тоже Сашенька, является пластическим хирургом. Пока ты ребёнок, мы оба очень быстро закончим корректировку твоего лица, и до смерти моей дочери ты будешь прятаться у нас в доме. Как только Саша погибнет, ты встанешь на её место и будешь вести себя как ни в чём не бывало… Вылечилась от простуды, скажем так, образно. Не пойми меня неправильно, но мы не сможем официально тебя оформить по некоторым причинам.
– Каким ещё причинам? – чуть склонила голову в бок Вероника, едва заметно щурясь.
– А вот этого тебе необязательно знать, – улыбка Дениелса стала в два раза горестнее, – ну что? По-тихому дойдём до моего дома? Моя жена нас встретит, без меня она не спит.
Выпрямившись, оба взялись за руки и сели в чёрный кабриолет.
Веронике некуда было деваться, кроме как доедать грибы и мусор – в ожидании полиции и ищеек. Сидя в машине, она сжимала ткань на своей чёрной юбке-солнце и наблюдала за проносящимися видами из окна. Сердце бешено забилось об рёбра особенно тогда, когда они остановились у красивого двора и зашли в двенадцатиэтажное здание.
– И где тебя носит… – Александра одарила мужа видом «так и знала, изменить мне пытаешься», скрещивая руки на груди и опираясь спиной об дверной косяк. Но завидев прячущуюся за Дениелсом Веронику, ударила ладонью себя по лицу, – Джек, ты же знаешь, я уже не переношу присутствие детей.
Дав Александре пощёчину, Джек зашёл вместе с пикнувшей Вероникой.
– Вот тебе надо было испортить мне настроение, когда я чуть с собой не покончил? – Дениелс холодно обратился к Александре, смотря на неё через плечо, – Ты знаешь, что делать. Я помогу тебе, Саш, только прошу… Если ты и дальше продолжишь рукоприкладствовать, ей Богу, ты на улице будешь ночевать. Совсем как…
– Совсем как в тот день, когда я тебе нечаянно изменила, – закатила глаза Дениелс, уходя на кухню, – у тебя в тот день была стрижка как у девяносто семи процентов мужчин в мире. Говорила же, ты мне мерещился.
– Это не оправдание! – Джек ударил кулаком по стене, жестом руки приказав Веронике идти на кухню. Она послушно кивнула, уходя с Александрой, – Всё. Идите пить чай, обе, только не доводите меня до белого каления.
– Я что-то сделала не так? – Вероника остановилась, посмотрев на Джека и сжав голову в плечи.
– С тобой всё в порядке, Вероника. Просто не расти шлюхой, вот и мужчина будет тебя всегда носить на руках, – Дениелс с издевательской ухмылкой оттянул воротник чёрной кофты, показывая обнажённый участок Александре. Она жадно, но едва заметно облизнула губы, – Саша, как уложишь спать Веронику, иди в ванну. Я приготовлю розы и свечи.
