Семь лет это уже возраст, говорят трудный для родителей, на самом деле любой возраст трудный для пап и мам, если конечно они таковыми являются.
Отец Щимы был обыкновенным человеком, родившимся до Великой Отечественной Войны, зажигалки тушил в блокадном Ленинграде, в эвакуации побывал, учился, работал да таких было множество. За исключением того, что он, страстно любил спорт, занимался с начало боксом, затем спортивной гимнастикой, в гимнастику он попал поздно, но влюбился в неё, трудновато в семнадцать лет начинать заниматься, да ещё в то время. Роста он был выше среднего, Шима так его и не перерос. Закончил он тренироваться, и даже выступать в тридцать пять лет, ездил по стране на соревнования всесоюзные, чаще всего на ЦС Буревестника. И как раз в тридцать пять и женился на маме Шимы, которая была на одиннадцать лет его младше. Ещё любимым делом отца было загорать и плавать в Финском заливе, на золотом пляже от дома то совсем недалеко пять минут пешком и вот он пляж. В Зеленогорске всегда было много народу, особенно летом. Дачники снимали любой угол, всякие сараи, и сараюшки лишь бы крыша над, головой. Бабушка Шимы сдавала два сарая имея хорошие деньги по тем временам. Третий сараюга был дровней, там хранились дрова. У отца были закадычные друзья, так получилось, что три пары оказались в этом чудесном городке. У мамы Шимы были две подруги у тех их Мужья вот и образовалась компания. В отпуске они проводили всегда время вместе, развлекались, ходили за грибами, мужчины на рыбалку, по ресторанам, кафешкам то же любители, в городке их было много, чего только стоил ресторан Олень. В отпуске это были прямо настоящие «загоральщики» с девяти утра уже на пляже, играли в карты, шахматы, попивали пивко и не только, брали с собой и своих детей. Так Шима привык к пляжу, ему нравилось загорать и купаться. Особенно нравилось плавать с отцом, тот был отменный пловец. Он сажал его на спину и как кит плыл за буйки, на третью мель. А то и дальше.
Это началось с тысячи девятьсот семьдесят второго года. Каждый пляжный сезон отец вытаскивал из моря наглотавшегося воды мужика, того откачивали, а бывали случаи, когда он уже около берега тащил закоченевшего, погибшего. Он вытащит поорет:
– Врачи есть?
И уходит в сторону. Один раз после заплыва на третью мель, сидя на спине Шима заметил, толи бревно то ли доску в воде, и сказал это своему папе. В семь лет какой пловец, да почти никакой.
– Плыви к берегу, сможешь? – спросил отец
– Смогу- неуверенно ответил отрок
Плыть было тяжело, это не на спине кататься, ноги наливались чугуном, вода попадала в нос, руки как плети, оглядываться некогда, испытание парень прошел доплыл. Бревно оказалось очередным утопленником. Мальчуган рассматривал, тело уже было сине черное, и набухшие, никаких эмоций не было, не жалости не страха, только любопытство.
– Отцу дали медаль? -спросил Лёнька
– Нет -ответил Шима
Лёнька был из хулиганистых пацанов, старше Шимы на пять лет. Он уже вовсю матерился, пил вино и курил. Жил он в доме с Шимой, это был старший брат Лары. Отца у него не было, был конечно, но спился.
На театральной улице все мальчишки и девчонки были друзьями, конечно случались и драки, и обиды, но так по мелочи жили они дружно, играли заразительно, никто не выделялся, все были одного статуса, обычные дети своих родителей, которые верили в светлое будущие, жили в социализме и вот, вот, построят коммунизм. Коммунизм не построили, да и социализм какой-то кривой получался.
Зеленогорск – это город дачников, и дачников было полно и конечно детей дачников. Детишки эти были чуть, чуть лучше одеты, игрушки у них то же были получше и главное велосипеды были новые. Орленок, Спартак отличные велосипеды прочные, крепкие сделаны из стали. Ну уж если у кого-то был Спутник это велосипед с рулем как рога барана, и с тремя скоростями это было пределом фантазий любого мальчугана того времени. Девчонки, конечно, не велись на Спутник, им подавай дамский, чтоб рама была под наклоном, и не надо ногой махать. У каждого был велосипед, хоть и старенький, но смазанный маслом, если скрипел визжал, то друзья всегда принимались его чинить, смазывали машинным маслом, подтягивали гайки, натягивали спицы. Каждый ребенок того времени мог спокойно надеть цепь, если она сорвалась.
Сорванцы носились по улице на своих железных конях, орали, кричали веселились, играли в догонялки только на велосипедах. Потом им наскучило, и они решили всей толпой направиться на пляж.
Пляж назывался «Золотой пляж» это был обширный, огромный, просторный оазис на берегу Финского залива. За ним ухаживали, подвозили песок, чистили, убирали. На нём не было пыли. Дно, где купались, перед сезоном вычищали, да так что там оставался лишь песок. Все камешки мелкие и средние убирали, лишь огромные валуны больше центнера оставляли, не хотели возиться. Ширина достигала одного километра, длина около полутора. Но все равно в хорошую погоду яблоку было некуда упасть от количества людей, на первой полосе загара, то есть около воды, чем дальше от воды тем меньше народу, но и не выносимей от жары, бывали годы, когда в песке можно было сварить яйца, голой ступней не пройти песок жёг, некоторые даже специально бегали или ходили, на дальней части от воды, по раскаленному песку что то там лечили. Многочисленные зонтики и кабинки для переодевания присутствовали в избытке. Если смотреть на море, то слева была пристань, от которой ходили кораблики в Ленинград и Выборг. Справа находилось строение ярко желтого цвета, спасательная башенка или спасательная станция. Рядок со станций кафешка-стекляшка, там всегда можно было купить лимонад, мороженное, пиво и другие необходимые продукты для перекусона. Так же были и стоячие столики. Народу там было много, даже очень много кафешка одна на весь рай. За станцией по направлению к финнам находился дикий пляж, там песок был нежнее, располагались огромные валуны, камни от малых до больших, обточенные водой, овальные, круглые, разнообразные, различной формы. Очень мало было острых, опасных камней, так что любители попрыгать с камня на камень обязательно тут были. Но чаще всего это место располагало к отдуху компаниями, распитию любых алкогольных напитков, жарки шашлыков, постановке палаток, место очень живописное, кроны некоторых деревьев склонялись над берегом, брызги волн достигали листвы.
