Свет хлынул с неба белым потоком. Льдистые иглы обожгли лицо – что это, откуда? Едва различимые в снежной мгле явились тени. Лошади, повозки. Люди в шинелях. Измученные серые лица, сжатые губы. Безмолвное шествие двигалось сквозь ледяной мертвый ветер. Сон или бред? Куда и зачем они движутся между землей и небом, средь снежного ада?
Андрей зажмурился, смаргивая слезы, передал кому-то из механиков стеклянный фильтр, через который смотрел на солнце. Мир вернулся к привычным очертаниям – ворота гаражного бокса, через сто метров бензиновая заправка. Круг старой покрышки, которая летом станет цветочной клумбой. По шоссе неслись машины, дальше тянулся квартал новостроек, работал подъемный кран. Теплый на редкость март, весна.
Но раскаленный диск солнца с черным краем, надкушенным луной, все дрожал перед глазами, и к сердцу подкатывал холод. Люди, лошади, снежная пурга. Куда и зачем они шли? Андрей словно по ошибке попал в чужую жизнь. Раньше с ним не случалось ничего подобного.
После ледяного света сумрак гаража казался особенно густым, и голос, прозвучавший из темноты, заставил его вздрогнуть.
– Любопытное явление природы. Говорят, солнечные затмения предшествуют историческим поворотам. Но я, признаться, не верю. А вы?
Голос принадлежал плотному, высокому и осанистому человеку лет пятидесяти, одетому в спортивные брюки и куртку дорогой марки. Его бритая голова поблескивала в полумраке, как бильярдный шар слоновой кости. Во взгляде читалось спокойное любопытство.
Андрей включил свет. Незнакомец протянул ладонь.
– Мишель Теренс.
– Андрей Куликов.
Крупная, мягкая и влажная рука незнакомца стиснула ладонь Андрея. Солнце с откушенным краем мигнуло перед глазами и наконец исчезло.
– Я к вам с деловым предложением, – пояснил неожиданный гость. – Но для начала о себе. Я – меценат, предприниматель, коллекционер. Так сказать, гражданин мира. Родился в Аргентине, учился в Англии, живу во Франции. Но у меня русские корни и большой интерес к российской истории. Люблю старинные автомобили. Как и вы.
Он еще раз обвел взглядом гараж, кивнул на горбоносый «москвич», недавно покрашенный по заказу клиента. Поднял руку и начал перечислять, загибая пальцы.
– В моей коллекции есть всё, Андрей. Лимузин Элвиса Пресли, «испано-суиза» князей Юсуповых, «форд», принадлежавший австрийскому эрц-герцогу Фердинанду. «Волга», на которой ездил Гагарин. «Мерседесы» я не считаю… У меня нет только этой машины.
Он вынул из папки фотографию, наклеенную на мелованный картон, протянул Андрею. Тот будто снова увидел ожившие тени давно исчезнувшего мира.
Полдень, насквозь просвеченный солнцем. Осанистый барин с бородкой, в тугом воротничке, с увесистой золотой цепочкой, соединяющей пуговицу с жилетным карманом, – вероятно, отец семейства – сидит очень прямо, локтем опираясь о дверцу машины. Его окружают женщины в белых кисейных платьях. Кажется, три сестры, но если внимательней приглядеться – мать и две дочери. Все три – красавицы. Мать улыбается сдержанно, с затаенной грустью. Старшая дочь смотрит с насмешливым и гордым прищуром. Младшая – юная, худенькая, почти подросток, крутит руль автомобиля. Глаза веселые, озорные, уже готова соскочить с подножки и броситься бежать куда-то или же прыгать от радости, обнимая отца, целуя его бороду.
Глядя на поблекший снимок, Андрей не заметил, как вернулись механики, как гараж наполнился звуками. Кто-то из ребят, надев защитный шлем, распиливал болгаркой ось – краем глаза Андрей поймал сноп искр из-под режущего диска.
Ни надписей, ни даты на фотографии, но по очертаниям кузова можно было сразу узнать автомобиль. Андрей поднял глаза и посмотрел на Мишеля с недоверчивой улыбкой.
– Но это же «руссо-балт»? Первый в истории русский автомобиль. В родной сборке сохранилось всего четыре экземпляра…
– Пять, – Мишель явно наслаждался производимым впечатлением. – Мои люди нашли еще один, совсем недавно. Я занимаюсь поиском редкостей. Не только автомобили. Этрусская бронза, фарфор, работы Фаберже… И вот, представьте, такая удача.
– И в самом деле. Так вы хотите, чтобы я помог вам оценить машину?
– Я хочу, Андрей, чтобы вы помогли мне получить эту машину. Мне сказали, вы один из лучших в своем деле. Молодой, целеустремленный, хваткий… Про вас в журналах пишут.
Андрей почувствовал себя польщенным. Было чем гордиться, что тут скрывать?
Отец-инженер привык чинить свой старенький жигуленок сам, по книжкам. Андрей лет с десяти с ним вместе разбирал узлы, изучал устройство механизмов, учился по звуку определять болезнь карбюратора или коробки. Жили скромно, отец любил повторять, что счастья за деньги не купишь. Умер в гараже. Легко, будто уснул – сердечный приступ. Андрею было четырнадцать.
Мать выбивалась из сил, чтобы поднять их с сестрой, вывести в люди. На двух работах, по вечерам готовка, стирка. Пока ровесники сидели за компьютерными играми, водили девушек в кино, Андрей пробился в команду автокартинга. Сам обслуживал машину, побеждал в районных соревнованиях. Взрослея, понимал, что отец его – обыкновенный неудачник. Жалел мать и обещал себе, что у него-то будут и деньги, и счастье. За этим и поехал в большой город, в Петербург.
