Часть 1. О сонетах и Шекспире
Есть многое на свете, друг Горацио,
Что и не снилось нашим мудрецам…
В. Шекспир
Врать плохо.
Врать самому себе – последнее дело.
Не получался из Витьки поэт.
Слова текли легко, совсем было уже соединялись в строчку, но неожиданно разбегались в стороны и прятались, забиваясь в углы экрана, образы таяли, не успевая лечь в строфу. Сонет не желал сочиняться. Хотелось скатать плоский экранчик новенького раиза (раиз – развивающийся и замкнутый на владельце тонкий планшет со множеством функций) и стукнуть им об стол, но было жаль испортить опытный образец, присланный мамой из лаборатории, недавно открытой в лунном кратере Герцшпрунг.
Витька немилосердно дёргал тёмно-русую прядь, грыз перо, изнывал и мучился. Звёзды, слёзы, лунные лучи и поцелуи – все эти традиционные образы любовного томления и страсти нежной не желали выстраиваться в осмысленное произведение.
Оказалось, выучить строение сонета, разобраться, как подбирать рифмы, придумать множество метафор, о которых никогда не забывал мастер наш великий Вильям уважаемый Шекспир, было недостаточно, чтобы написать блистательный сонет.
«Ромашка, Ромашка, лучше бы ты обожала стихи Пушкина», – думал Витька, представляя светлые кудряшки и синие глаза Маргариты Синаевой, студентки второго курса биофакультета, самой красивой девушки из его группы номер двадцать один.
Ромашка была немного похожа на Наталью Гончарову воздушностью, неземным изяществом, узкими глазами, а светлые завитки волос на тонкой шее были точь-в-точь, как у Гончаровой.
Ради Ромашки он ввязался в конкурс сонетов, ради неё мечтал получить первый приз. Она восхитится им, и тогда…
Но сейчас это ему не светило.
– Пик, – Витька глянул во всевидящее око искина, – ты бы, брат, показал мне их, а… для настроения.
Пик понятливо мигнул зелёным огоньком: перед Витькой появилась Ромашка, как живая, и Шекспир. Симпатичный длинноволосый поэт с умным взглядом, вдохновенным видом, с пером в руке и серьгой в ухе.
Витька ткнул пальцем в голограммы, они послушно растаяли.
– Пик, где мне взять Шекспира?
Искин молчал, разбирая вопрос Витьки на кубики, а потом скатывая в шарики.
«Только бы у него ролики за шарики не заехали, как у меня с этим проклятущим сонетом», – подумал Витька.
– Я пошутил, Пик, можешь не отвечать, – Витька шмякнул-таки новую модель раиза на стол.
– В лаборатории деда Карена, он у тебя никак профессор, создатель андроидов с заданной генной программой, – выдал Пик и отключился, бросив: – Не увлекайся, Витенька, перо жар-птицы снова ищешь.
Хитрый искин всегда делал так, когда не хотел, чтобы с ним спорили, если ты отключен, то последнее слово осталось за тобой.
Карен работал над партией братьев Стругацких, заказанных к международному фестивалю фантастики «Обитаемый остров 2**1».
– А ведь ничего такого не случится, если вместо одного из братьев получится Вильям наш уважаемый Шекспир? – Витька подпрыгнул на виртуальном кресле и чуть не шмякнулся на пол.
Хитрый искин свернул кресло, наверное, чтобы внук профессора Мамедова пришёл в себя, а не погнался за очередным пером жар-птицы.
Путешествие в среднюю полосу России, чтобы отыскать там спящую марсианку в саркофаге, запрятанном в пещере, закончилось не очень удачно, как и полёт к маме и папе на Луну во время летних каникул. Кто ж знал, что специальные системы отслеживают непоседливых зайцев-студентов, даже если они прикинулись неодушевлёнными ящиками с оборудованием? А наводка поэта Пушкина не совсем точна?
