ПРИТАИВШАЯСЯ СМЕРТЬ МОСКВЫ
Виталий Матвеевич Конеев
Посвящается юношам и девушкам Новой Формации
Детективный, фантастический памфлет в стиле «экшн».
ПРОЛОГ
2024 год. 16 мая
США. Лэнгли. Штаб-квартира ЦРУ.
В кабинет стремительно вошёл человек.
– Сэр, Синешопофф проснулся.
– Что он делает?
– Идёт в туалет.
– Ваш юмор не уместен. Вы отправили ему деньги?
– Да, двадцать тысяч, как всегда.
– Как он их тратит?
– Покупает колбасу и селёдку. Запивает водкой.
– В ресторан ходит?
– Нет. Сидит дома. Чётко выполняет…
– Молчите! Папку передали?
– Да.
– А этот…Он знает на кого работает?
– Нет.
– Ну, что ж, – раздумчиво сказал Директор. – Как говорят русские: «Карты
сдадены, господа присяжные заседатели, игра началась».
2024 год. Москва. 17 мая. 08. 00
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Когда прозвучал долгожданный звонок в многоканальном телефоне, министр Сучков Мефодий Петрович руководитель министерства по делам сношений с африканскими странами скупо улыбнулся и начал смотреть на секундную стрелку наручных часов. Он выждал тридцать секунд, включил на аппарате связь и начал топать ногами на месте, чтобы тот, кто находился по другую сторону связи, слышал звук, заговорил с придыханием, словно на бегу:
– Так. Вот моё резюме: пять миллионов «зелёных», живыми. На высотке. И без шуток. Меня будут охранять снайперы. Всё!
Мефодий Петрович отключил связь и вновь скупо улыбнулся, глядя на телефон. Министр знал, что в его корпусе находилось подслушивающее устройство.
На «стрелку» министр всегда ходил один, так как его охранники, заместители, помощники и друзья вели дневники, кто-то «сочинял» мемуары и мог, не желая зла Сучкову или наоборот – желая зла, проговориться о том, что министр ежемесячно брал взятки.
Увидеть своё фото на страницах газет или на экране телевизора считавшим купюры взятки было бы хорошо, но Сучков не любил, когда в его интимную жизнь врывались фото – и тележурналисты.
Мефодий Петрович нажал пальцем кнопку на селекторе и наклонился к нему корпусом.
– Зина, я у президента на совещании. Буду на месте завтра утром.
Он прошёл сильным, твёрдым шагом в комнату отдыха, слегка притопывая подошвами туфель, по-военному. В комнате внимательно осмотрел своё лицо в зеркальной стене.
Министру недавно исполнилось пятьдесят семь лет. По мнению его ровесников, с этого года в жизни мужчины наступала пора второй юности. Да, он был хорош собой. Многое достиг ко времени второй юности, но всегда помнил страстное желание, не реализованное в годы первой юности.
Когда ему было семнадцать лет, Мефодий Петрович великолепно владел степом….чечёткой. И как-то на танцевальной веранде в селе его приятель Юра Кобзарёв предложил ему выступить под рок-н-ролл, который играла на веранде Юрина бригада школьников.
Юра с губами толстыми и вечно растянутыми в добродушной улыбке понимал страстное желание Мефодия блеснуть перед толпой великолепным степом, который Мефодий обожал с детских лет.
Мефодий Петрович пристально вгляделся в своё отражение на зеркальной стене, как если бы вглядывался в тот далёкий вечер, скользнул ищущим взглядом по большой толпе юношей и девушек, которые плотной толпой стояли на круглой веранде в том её месте, где не горели лампочки. И там был сумрак. И в этом сумраке за спинами своих товарищей стоял скромный, стеснительный, но очень амбициозный и волевой паренёк. Его лицо горело от волнения. Он следил из-за спин юношей и девушек, как Юра настраивал гитару, озорно поглядывая в его сторону. Мефодию было жарко. Его сердце учащённо стучало в груди. А ноги почему-то начали трястись и ослабли. Он отступил к ограждению веранды, к горбылям, оперся о них дрожавшей рукой.
Мефодий вздрогнул всем телом, когда внезапно раздался бешеный темп рок-н-ролла, а две-три секунды спустя, Юра завопил хриплым голосом:
А зачем попу наган,
Если поп не хулиган?
А зачем попу и нож,
Если поп не носит клёш?
Одна лампочка горела на столбе веранды и освещала бригаду Юры и часть танцевальной площадки, конечно, пустой. Никто не решался первым выйти на круг. А Мефодий всегда мечтал выпрыгнуть на этот круг и, танцуя, как он умел, начать бить чечётку. Он это делал много раз перед Юрой, и тот потрясённо качал головой. А сейчас Юра, вопия песню, ждал прыжок Мефодия. Раздражённо крикнул:
– Федя, давай, грузи! Народ ждёт!
Но Мефодий в это время прорывался сквозь заросли лопуха, мчался по тёмному саду в сторону улицы, презирая себя за трусость.
А сегодня Мефодий Петрович решил выступить в ресторане, бесплатно и в гриме. Он хотел убить своим дерзким нынешним поступком тот трусливый давний поступок, который мучил его всю жизнь.
Министр отступил к сейфу, набрал номер кода, открыл толстую дверцу и взял с полки театральные реквизиты: усы, бородку, широкие густые брови, а так же пачку сигарет и зажигалку, хотя был некурящим. В этом гриме он всегда ездил на «стрелку» или гулял по улицам города потому, что девушки всегда обращали на него внимательные взгляды. Иные заступали ему дорогу и, кокетливо улыбаясь, озорно двигая бедром, торопливо говорили:
– А у вас есть огонёк?
Он протягивал девушке зажигалку. Незнакомка смотрела на него, не торопясь прикурить сигарету, улыбалась и говорила:
