Коська сидел за письменным столом и делал вид, что решает задачу по математике. На самом деле его голова была занята совсем другим. Со вчерашнего дня его не покидала обида на отца. Всю зиму отец обещал, что как только сойдет лед с реки, они пойдут на рыбалку. Все лето папа говорил, что рыбалка осенью – самая лучшая. Папа даже назвал точную дату совместной рыбалки – второе воскресенье сентября.
Рано утром, выглянув в окно, Коська обрадовался – дождя нет, погода отличная! Рыбалка! Ры-бал-ка!
– Папа, ты обещал… Идем?
– Обещал, значит, порыбачим… Только попозже. У меня работы много…
Может быть, и взаправду папа собирался поработать дома. Он часто брал с собой какие-то документы. Может быть. Но ведь он обещал. Обещал своему сыну. Единственному сыну. И отказался выполнить обещание.
Обидно.
Сегодня Коська уже получил одну двойку по окружающему миру из-за невнимательности.
«Ну, и пусть! – думал Коська. – Теперь еще по математике «пару» схлопочу. Вызовут отца в школу – будет краснеть перед завучем.
Владимир Сергеевич – коськин отец совсем не подозревал, какие коварные планы роятся в голове его сына. Он сидел в своем любимом кресле и читал «Аргументы и Факты». И вовсе не работал ни с какими документами.
Обидно.
Несколько лет назад отношения между отцом и сыном дали трещину. С каждым годом она все больше становилась похожа на пропасть. Коська понимал, что в той автокатастрофе, в которой погибла его мама, никто не виноват, но ничего не мог с собой поделать. Злился на отца. Владимир Сергеевич тоже не знал, как найти общий язык с сыном.
Этот сентябрьский вечер так и закончился бы ничем, кроме взаимных упреков и обид, если бы не звонок в дверь.
Обычный звонок, разве что очень короткий.
– Это еще кто? – проворчал папа и нехотя подошел к двери. Он неторопливо повернул ключ в замке и открыл дверь.
Очень часто папа вспоминал этот момент, разделивший жизнь его семьи на две, такие разные части.
Вначале папе показалось, что за дверью никого нет. Он уже собирался вернуться к чтению газеты, решив, что кто-то похулиганил со звонком, как откуда-то снизу раздалось деликатное покашливание. Папа посмотрел вниз.
В то же мгновение его рот сам собой широко открылся, а лицо из недовольного превратилось в изумленное.
Папа сделал шаг в сторону. Кто-то вошел и остановился посреди комнаты.
– Здравствуйте. Я немного погощу у вас, – голосом, не позволяющим возражений произнес незваный гость.
Две пары глаз уставились на него.
Еще один рот – Коськин – в дополнению к папиному сам собой широко раскрылся, а коськино лицо тоже сделалось удивленным.
Посмотреть было на что. Точнее, на кого.
Гостем оказался КОТ! Настоящий, живой, серый, пушистый кот. От привычных нам домашних «барсиков» его отличали три вещи. Этот кот был значительно крупнее. У него были синие глаза. И самое главное – он стоял на задних лапах, заложив передние, точнее, верхние, за спину. Стоял и улыбался.
Минут на пять комнату заполняла тишина.
Наконец, папин рот закрылся, а лицо стало чуть умнее.
– Вы кто? – с трудом вымолвил Владимир Сергеевич.
– Зовите меня Потомуч! – четко и звонко произнес кот.
– А – а! – воскликнули от неожиданности папа с сыном.
– По – то – муч! – повторил кот, видимо, решив, что его не расслышали.
– А фамилия у вас есть? – сам не зная почему, спросил папа.
– Моя фамилия – Камутуга!
– Так вы – японец, – сказал Владимир Сергеевич с таким видом, будто теперь-то ему все стало ясно-понятно.
– Еще чего, – разочаровал его Потомуч – я из кошачьих. Стыдно не понимать элементарных вещей, Владимир Сергеевич.
– Вы знаете, как меня зовут?
– Раз вы знаете, что меня зовут Потомуч, то и я знаю, что вас зовут Владимир Сергеевич. Да, кстати, у вас принято угощать гостей бергамотовым чаем с клубничным вареньем? Или я ошибся этажом?
– Нет-нет! – в один голос воскликнули Коська и папа, – присаживайтесь, пожалуйста, на диван. Вам здесь будет удобно.
Потомуча не нужно было просить дважды. Он уютно угнездился на диване. Папа уже гремел на кухне чашками-блюдцами, а кот, улыбнувшись, спросил:
– Ну что, Константин, так и будем молчать, или пойдем решать задачу по математике?
– А…а это…– Коська не мог понять, что ему выбрать – задачу или молчание. Ох, и не прост был этот Потомуч!
–Я бы на твоем месте выбрал рыбалку.
– Как это – рыбалку? – Коська не мог взять в толк, как из двух предложений можно выбрать третье.
– Элементарно, дружище! Ты хотел пойти на рыбалку? Тогда возьми удочку – и вперед!
– И все?
– Все!
Коська хотел еще что-то спросить, но в комнату вплыл папа с подносом, на котором стоял чайник с чашками.
– Как вижу, клубничного варенья у вас нет, – проворчал Потомуч.
– Может, подойдет смородиновое? – извиняющимся тоном спросил папа.
– Ну, хорошо. Сегодня подойдет смородиновое. Но завтра…
– Завтра будет лучшее в нашем городе клубничное.
Кот поморщился:
– Вот вторник – клубничное варенье? Какой все-таки у вас дурной вкус, милейший Владимир Сергеевич. По вторникам я ем отварную семгу. И, повернувшись к Коське, уточнил:
– Жареную мне врачи не советуют. Возраст, как-никак.
После обильного вечернего чая кот доковылял на задних лапах до папиного кресла, запрыгнул в него, свернулся клубком, и через минуту захрапел. От его храпа в серванте стала позванивать посуда, а стекла ритмично задребезжали.
