Претендент на место жреца мог добиться его только одним способом – убив своего предшественника,и удерживал он эту должность до тех пор, пока его не убивал более сильный и ловкий конкурент.
Джеймс Джордж Фрэзер, «Золотая ветвь»
Я стоял по щиколотку в сугробе перед старой пятиэтажкой и закрывался воротником пальто от ледяного ветра. Снег, колючий и по-особенному холодный, словно его принесло прямо с Ледовитого океана, проникал под шарф и обжигал шею. Пальцы от холода уже задубели, но я не торопился зайти в подъезд.
Типичная хрущевка, построенная на краю света с близнецами по всему бывшему СССР. Привычная, серая, где в квартирах с крашеными дощатыми полами можно чувствовать безнадежность и уют одновременно. В окнах мелькали силуэты людей и отсветы экрана телевизора. Самая обычная хрущевка…
В голове не укладывалось, что где-то там внутри обитает человек, наделенный безграничной властью. Демиург целого мира.
Пускай не нашего, но вполне настоящего.
Я засунул руку за полу пальто и коснулся рукоятки кинжала. Сегодня я займу его место.
Потоптавшись еще немного, я собрался с духом и пошел к подъезду. Лестница встретила меня знакомым с детства ароматом, в котором смешались запахи старой половой тряпки, окурков, пыли и тушеной капусты. Первая дверь направо от лестницы, старая и ветхая, косяк рассохся, а обивка, модная лет тридцать назад, порвалась. В самом низу были многочисленные следы когтей собаки или кошки, будто животное пыталось сделать подкоп. Я не расспрашивал соседей, но не сомневался, что они скажут: хозяева квартиры съехали еще при Ельцине, а новых так и не появилось. Для маленького заполярного городка такие случаи редкими не были.
Замерзшие пальцы не слушались. Действуя словно в боксерских перчатках, я достал отмычки, купленные за копейки на китайском сайте, неловко просунул крючки в замочную скважину и зашевелил ими туда-сюда. Взломщик из меня был так себе, но замок легко поддался. Я задержал дыхание, боясь лишним движением грудной клетки спугнуть удачу. Дверь пришлось толкнуть плечом, чтобы она сдвинулась с места на несколько сантиметров, но все равно открыть ее было слишком просто.
Слишком просто.
Страх совсем сковал мне легкие.
Может, стоит повернуть назад, пока не поздно? Тихо прикрыть дверь, на цыпочках уйти, сесть на поезд и вернуться домой к своей жизни, построить карьеру, завести семью, путешествовать, жить дальше, жить прекрасной, счастливой, полной жизнью, жить и никогда не вспоминать об этом доме?
Из горла вырвался обреченный смешок. Я понимал, что, шагнув дальше, могу попасть в ловушку и погибнуть напрасно, но не мог остановиться сейчас, когда дверь между привычной реальностью и неизвестностью уже открыта. Я просто не простил бы себе такого малодушия. Заставив себя все-таки вдохнуть, я открыл дверь шире и отскочил в сторону. Я ожидал, что из темноты дверного проема обрушится поток пулеметного огня, вылетит стрела арбалета, или сам демиург бросится на меня с ножом, защищая себя, но все было тихо. Подождав на всякий случай еще с полминуты, я перешагнул порог.
Воздух был спертым, как в очень душном чулане, забитом старыми, пыльными одеялами. Если кислород способен скиснуть, то именно это с ним здесь и случилось.
Переключатель нашелся быстро, он был сразу у входа. Я щелкнул клавишей, и тусклая, покрытая толстым слоем пыли лампочка осветила узкий коридор. Типичная постсоветская прихожая. Шкафы закрыли всю стену от пола до потолка, везде, где только возможно, спрятались антресоли, а в конце раскорячилось трюмо. Я с опаской заглянул в отражение, ожидая увидеть искаженную реальность, черную мглу или недружелюбную тень за своей спиной, но ничего такого там не оказалось. Просто зеркало. Чтобы убедиться, я даже постучал по нему пальцем – стекло как стекло. Если бы я не был так уверен, то решил бы, что проник в обычную брошенную квартиру. Но я знал: он здесь и эта ширма бытовухи не способна сбить меня со следа.
