Мы сидели на больных стульях, сосланных на балкон за хромоту. Руслан раскуривал гаш, забивая дым в полулитровую бутылку «Аква минерале». Я смотрела. Старые деревянные рамы застекленного балкона вздрагивали от его движений и ветра.
– Держал большие бутылки. Мать выбрасывает, когда приезжает разбираться. Маленькую не замечает. – Он затянулся дымом, крякнул как утка. – Меня друзья зовут Руслан Дак, ну типа утка. Я всегда крякаю, когда дым глотаю. Будешь? – протянул он мне бутылку.
– Нет.
– А ты вообще пробовала?
– Нет.
– Попробуй. Советую. Это не наркотик.
– Ага. Я в курсе. Не буду.
– Зря. Трахаться хорошо потом. Такие картины в голове.
– Сказала, не буду!
– Патчему? Боишься сесть?
– Боюсь. Я точно сяду. Хватит мне того, что я знаю, что такое хороший секс.
– С кем он у тебя был?
– Какая разница, с кем. Знаю.
– И что?
– Ничего. Ищу его теперь.
– Где ищешь?
– Везде.
– Находишь?
– Редко…
Он сделал еще несколько затяжек из бутылки. Сизый дым извивался в ней, словно запертый дух порока. Открытое окно швырнуло пару скомканных березовых листьев. Они упали на стол в крошки гаша. Руслан смахнул их рукавом и встал, пнув стул по хромой ноге.
– Пошли. Холодно здесь.
Мы вернулись в комнату с чужой беспорядочной мебелью и двумя диванами, отделёнными друг от друга наказанным шкафом с постерами на фанерной спине.
– Здесь сестра спит, я вон там.
– А на кухне кто?
– Никто. Гостевой диван. Родители, когда приезжают.
– Тогда пошли на кухню. Чистая постель есть? Давай! – Привычно распоряжалась я.
Руслан принес белье и застыл с ним в руках.
– Что? – Не поняла я.
– Ну, я не могу так…
– Как так?
– Ты так командуешь…
– Хорошо, не буду. Давай сам.
Я встала к разделочному столу. Не животом как дома, а попой как в гостях, и стала ждать мужской инициативы.
– Ну?
Руслан подошел. Робко погладил, поцеловал, обнял почти по-братски.
«Господи, как скучно, – подумала я. – Двадцать восемь лет, первый раз, а как будто сорок лет женаты… Дура.… Поперлась в Сукино-собакино за неординарностью, а тут тапки с помпонами выдали. Так мне и надо. Кто ж прется трахаться, зная о парне только то, что он учил английский на Мальте, ищет работу, снимает квартиру на двоих с сестрой, и зовет всех особей женского пола «деффачка». Ну, дура…»
Парень вяло ковырялся с застежкой. Я толкнула его к дивану.
– Сиди. Смотри.
Я сняла одежду буднично и неэротично, соответствуя окружающему натюрморту: остатки завтрака на лысой клеенке на фоне замызганного холодильника Аристон и штор в давно нестиранный цветочек.
Руслан следил за моими движениями, не мигая, словно в детской игре «замри – отомри».
– Богиня… Ты богиня…., – прошептал он, как шепчут паломники у гроба господня при появлении священного огня. Он встал передо мной на колени, сложив ладони у лица.
Мне сдавило горло от его слов и от этого жеста. Я тронула пуговицы на его рубашке, чтобы расстегнуть. Он закрыл их ладонями и отстранился.
– Подожди…
– Чего?
– У меня дефект есть. Я должен тебя предупредить…
– Дефект?
– Не бойся, это не страшно. Но лучше я скажу. Я горел в детстве. Мне меняли кожу на плече…. – Он расстегнул сам и спустил с плеча полу рубашки, глядя на меня снизу глазами привыкшего к ударам щенка.
Конец ознакомительного фрагмента.
