2016 г.
Мои соседи – моя семья!
С соседями, ну прям вообще с любыми, мне исключительно везёт. Они всегда со мной, и от них не спрятаться, не скрыться и не спастись! Слава Богу, что они у меня есть и в покое меня не оставляют. А то вдруг я загрущу и собственные руки на себя наложу без их непосредственного участия в этом процессе.
К примеру, в моем доме проживал спившийся ведущий с МTV, а на другом этаже располагалась другая знаменитость – Джессика Бейб, «Виртуалка», работавшая по веб-камере из своей квартиры.
– Хай, гайз! Я жду ваши донаты и типс прямо сейчас, – говорила она мужчинам, лежа на «Икеевском» диване.
Вообще-то у нас много народу жило и постоянно что-то происходило, но сейчас не об этом.
На моем этаже жили-были:
Женщина в Берете – очень культурная с виду, которую не смущал тот факт, что береты уже лет 30 как никто не носит, но она, судя по всему, бережно хранила и перелистывала стопки журналов «Бурда» и «Вяжем вместе». И правильно делала, ведь мода на берет в любой момент могла вернуться.
В другой квартире жило семейство, как в песне «… живет семья, обычная семья – Мама, Папа, Я».
Папа у них ходил на работу, а мама была домохозяйкой. У них было двое детей – их полные клоны.
Все они были тихие, молчаливые и всегда с понурыми лицами, но у них была своя фишка. Они внешне очень сильно напоминали хрюшек. Не в плохом смысле, что пили или в большом весе пребывали, а в том, что они были просто готовые персонажи для экранизации сказки «Про трех поросят только 20 лет спустя».
Мол, Наф-Наф подрос, окреп, теперь у него есть жена – Мисс Пигги и двое детишек – Хрюша и маленькая Пеппа. Короче, Наф-Нафу теперь вообще не страшен Серый Волк.
А Мисс Пигги была очень способная кухарка, ведь каждый раз проходя мимо их квартиры, я чувствовал манящий запах домашней еды и представлял, как вечером они все вместе кушают эту вкуснятину из одного большого корыта.
Другая квартира у нас раньше сдавалась посуточно. До того, как в ней забаррикадировались «Нарики», взяв проститутку в заложницы.
Омоновцы несколько часов штурмовали этот притон, испортив при этом антивандальную дверь и психику всех жильцов нашего дома.
Затем в этой злачной квартире поселились молодожены, о чем нам стало известно тут же, ибо они не поленились украсить все этажи нашего подъезда свадебной атрибутикой.
Это была невероятная феерия, получившая начало от самой входной двери подъезда до их семейного гнездышка.
Вся лестница была в шариках, надутых на разный манер, всевозможных сердечках и конфетти. А как без конфетти, ведь это мишура нереальной любви!
Оценить всю эту красоту мы смогли только после того, как у нас лифт сломался и пришлось идти пешком.
– А любовь! А любовь, золотая лестница, золотая лестница без перил, – напевал я, карабкаясь на свой этаж.
Ну а в последней квартире жил, собственно, я. Жил почти один, поскольку к хозяину квартиры периодически приезжали родственники, чтобы составить мне компанию. О чем владелец сообщал мне только по факту. Хозяин квартиры всегда барин, особенно если она в Москве.
Поэтому однажды, проснувшись очередным пасмурным утром – другие в Москве редкость – я обнаружил в своей хате очередного жильца.
– Станислав Филиппович, вы бы хоть бы предупредили. Я у вас всю квартиру снимаю, а не комнату в двушке.
– Это мой племянник из Вологды. Он тихий. Ничем не помешает. А если не устраивает, то вас никто не держит!
Все беседы с ним всегда заканчивались этой фразой.
– Станислав Филиппович, унитаз опять сломался, за ремонт с нужно 2 500 рублей.
– Ты сломал, ты и плати. А не устраивает, то вас никто не держит!
Племянник из Вологды, и это снова как в песне.
Он оказался и в правду тихим, но крайне экстравагантным даже для Москвы.
О его присутствии я всегда знал по постоянно закрытой двери в ванную. Большую часть времени он сидел именно там, под несмолкаемый звук хлещущей из-под крана воды.
В какой-то момент я даже привык к этому шуму, представляя, что живу возле Ниагарского водопада. Мол, ничего особенного, просто звуки природы, и за ними никуда ехать не надо. Закрыл глаза – и представляешь себе красивый пейзаж с горным водопадом.
В ванной он не просто звуки воды слушал, он там создавал свой имидж. Ну, чтоб ваще отпад.
Прическа у него и так была выдающейся, а уж после ванной комнаты, да с лаком и гелями, он был настолько красив, что кроме как кутюр, его больше никто оценить не смог бы.
Свой образ он умело дополнял розовыми джинсами и ядовито-желтым пальто. Для придания ещё больших смыслов, ему не хватало лишь немного алой помады.
«Просто чудо!», – думал я. Просто чудо, как бесит, но мое второе имя – толерантность, если нет выбора.
На какое время он будет сожительствовать со мной, не уточнялось. Через неделю я привык и адаптировался.
Единственное, что меня продолжало бесить, так это то, что он постоянно разговаривал по телефону на громкой связи, а я должен был быть невинным слушателем этих важных разговоров.
Свое житие в тот момент я прозвал как «шум водопада в телефонной будке». Водопад частенько перебивался его загадочной манерой речи – с растягиванием гласных в словах.
