За минуту до взрыва на главной и единственной площади Сан-Сесиль было тихо и спокойно. Стоял теплый вечер, слой неподвижного воздуха одеялом окутывал маленький городок. Лениво звонил церковный колокол, без особого энтузиазма призывая прихожан на службу. Фелисити Клэре это напоминало обратный отсчет.
Над площадью возвышалось шато, построенное еще в семнадцатом столетии. Уменьшенная копия Версаля, оно отличалось величественным, выступающим вперед парадным входом, крылья дома были повернуты под прямым углом и немного скошены назад. Над подвалом и двумя наземными этажами возвышалась высокая крыша с арочными мансардными окнами.
Фелисити, которую всегда называли Флик[2], любила Францию с ее красивыми зданиями, мягким климатом, неспешными обедами, воспитанными людьми. Ей нравились французские картины, французская литература и стильная французская одежда. Приезжие часто находят французов недружелюбными, но Флик с шести лет говорила на их языке, поэтому никто не мог бы сказать, что она иностранка.
Ее возмущало то, что Франция, которую она любила, больше не существовала. Для неспешных обедов не хватало провизии, все картины были украдены нацистами, а нарядную одежду носили только шлюхи. Как и большинство женщин, Флик надевала бесформенные платья, чей цвет давно потускнел от множества стирок. Вернуть ту, подлинную Францию было ее заветным желанием. Если она и подобные ей люди сделают то, что должны сделать, это может произойти уже скоро.
Может, она до этого и не доживет – собственно, она может умереть уже через несколько минут. Она не фаталистка, она хочет жить. Есть множество вещей, которые она собирается сделать после войны: закончить университет, родить ребенка, увидеть Нью-Йорк, купить спортивную машину, выпить шампанского на каннском пляже. Но если ей сейчас придется умереть, она рада тому, что последние секунды своей жизни она проведет на залитой солнцем площади, глядя на прекрасный старый дом и вслушиваясь в мелодичные звуки французского языка.
Шато было построено для местной аристократии, однако последний граф де Сан-Сесиль в 1793 году лишился головы на гильотине. Декоративные сады давно были превращены в виноградники, так как это был винный край, самое сердце провинции Шампань. А в здании теперь находился важный телефонный узел, оказавшийся здесь потому, что ответственный за связь министр был родом из Сан-Сесиля.
Когда пришли немцы, они расширили узел, с тем чтобы обеспечить подключение французской системы связи к новой кабельной магистрали в Германию. Они также разместили в здании региональное отделение гестапо, с кабинетами на верхних этажах и камерами в подвале.
Месяц назад дворец бомбили союзники. Подобная точность бомбометания была необычной. Тяжелые четырехмоторные «ланкастеры» и «летающие крепости», каждую ночь с ревом пролетавшие над Европой, часто промахивались, иногда поражая цели вообще не в том городе, однако истребители-бомбардировщики последнего поколения «лайтнинг» и «тандерболт» могли среди бела дня прокрадываться в тыл противника и поражать небольшие цели вроде моста или железнодорожной станции. Значительная часть западного крыла шато теперь превратилась в кучу изготовленных в семнадцатом веке нестандартных красных кирпичей и прямоугольных белых камней.
Тем не менее воздушный налет не достиг своей цели. Ремонтные работы были проведены очень быстро, телефонная связь была нарушена лишь на то время, которое потребовалось немцам для установки резервных коммутаторов. Все автоматическое оборудование и самые важные усилители междугородней связи находились в подвале, который не слишком пострадал.
Вот почему Флик оказалась здесь.
Шато располагалось с северной стороны площади, окруженное высокой стеной из каменных столбов с железной оградой, которую охраняли часовые в форме. К востоку находилась маленькая средневековая церковь, ее древние деревянные двери были широко распахнуты навстречу летнему воздуху и потоку прихожан. Напротив церкви, с западной стороны, находилось здание муниципалитета, управляемого ультраконсервативным мэром, почти не имевшим разногласий с нацистскими оккупационными властями. С южной стороны находились торговые ряды и бар под названием «Кафе де спорт». Флик сидела на открытом воздухе возле бара, дожидаясь, пока церковный колокол перестанет звонить. На столике перед ней стоял бокал местного белого вина, тонкий и прозрачный. Она так и не сделала ни одного глотка.
Флик была британским офицером в звании майора. Официально она принадлежала к Корпусу медсестер первой помощи – чисто женского формирования, который, естественно, называли «ФЭНИЗ»[3]. Но это было лишь прикрытие. На самом деле она служила в секретной организации под названием «Управление специальных операций», занимавшейся диверсиями в тылу врага. В свои двадцать восемь лет Флик была одним из самых старых оперативных работников. Уже не в первый раз она была на краю гибели. Она научилась жить, постоянно находясь под угрозой, и справляться со страхом, но когда она смотрела на охрану шато с ее стальными касками и мощными винтовками, сердце словно сжимала чья-то холодная рука.
