В начале было слово,
Только у каждого оно своё.
***
Оператор настраивает кадр. Размытая картинка начинает принимать очертания образов людей и предметов. Виднеется оббитое белой кожей кресло с высокой спинкой. На заднем плане расположился камин, в котором, за стеклом, ярким пламенем разгорается куст. Стены покрыты панелями красного дерева с вкраплениями белого и чёрного мрамора в виде крупных кругов. Возле кресла, по левую руку, стоит стеклянный столик с ожидающими потребления, нарезанным лимоном в чёрном фарфоровом блюдце под гнётом хрустального графина, наполненного водой. За этим всем наблюдает коньячный бокал, находящийся в руках хозяина в кресле. В самом кресле же, находится владелец локации и в тоже время виновник собрания. Вокруг него, ненавящевой мухой, суетится гримёр, подчёркивая и выделяя нужные части лица. Сверху над ними время от времени появляется, большой и пушистый, широкозахватный микрофон. Свет яркими пятнами проходит по личности в кресле и остановившись на лице настроился в нужной процентовке, чтобы не слепить глаза и избавить от лишних теней. Но вот все настройки завершены и интервью может начинаться.
– Вы, господин Гуд, можете смотреть на меня или в камеру, – послышался приятный женский голос журналиста, – как вам будет удобно. Главное не волнуйтесь, просто рассказывайте, как всё было. Ну, а мы потом просмотрим и выберем лучшее. Можете начинать, как будете готовы.
Гуд поднял бокал, пригубил содержимое, толи для храбрости толи для удовольствия, и глубоко вздохнув, сказал:
– Даже не знаю с чего начать.
– Если не знаете с чего начать, начинайте с начала. – попыталась приободрить журналист.
– В начале… – ухмыльнулся Гуд, – В начале не было ничего.
– Как это, ничего не было? – прозвучало немного удивлённо, – Вы не беспокойтесь, просто начинайте говорить, а дальше пойдёт само собой.
– Хорошо. Я и не беспокоюсь, я начинаю с самого начала. В начале, не было ничего. Пока я не сказал, ничего не было. Это уже потом столько версий появилось! А от куда, они-то, знают?!
Почему-то, сказанное очень рассмешило Гуда. По его зрелому лицу пробежалась очень яркая и детская эмоция которая, совсем не подходила его статусной внешности.
– Для этого мы и встретились. Чтобы устранить все, так сказать, недопонимания. – вполне серьёзно сказала журналист.
– Это вы хорошо! Это вы правильно… – попытался успокоиться Гуд, – Ну… тогда буду рассказывать всё как было.
С новым вводом! Рабочие моменты
Пора!
Твёрдо решил для себя Джей, возвращаясь в офис после очередного заказа. Он понял, что это, так сказать, «не его». Работа приносила ему удовольствие, но не так как это было раньше. Он совсем не собирался уходить. Он хотел, просто, внести изменения: «Тем более, Бадди мне не откажет. Ему это будет даже в радость. Он любит такую работу. Я бы даже сказал, он создан для неё. А я лучше буду оставаться, как обычно, за кадром.»
Погрузившись в свои мысли, Джей не заметил, как оказался у порога. Большие деревянные двери со стеклянными окнами и резными бронзовыми ручками, оказались перед его носом так внезапно, что он даже отпрыгнул назад, чтобы не оставить на стекле отпечаток собственного лица.
– Пора! – повторил для себя, вслух, Джей, дабы придать больше уверенности собственным действиям.
Двери открылись. Колокольчик, из бамбуковых тростей, возвестил о вошедшем. Бадди, среднего роста молодой человек одетый весьма балахонисто, с различного вида бусиками и фенечками на руках, и сандалиями на ногах, находился на своём рабочем месте и не подал ни малейшего вида, оставаясь погружённым в свои процессы. Он стоял за своеобразной барной стойкой которая являлась, одновременно и стойкой ресепшен и рабочим столом. Сзади на стене висели полки со стоящими на них различного вида бутылками, наполненными водой. Отдельная пара полок, под бутылками была отведена под столярные инструменты. Молоточки, отвёртки, разводные ключи, рубанки и рубаночки, пилы, пилки, напильники, множество разнообразных ножей и ножичков для работы с деревом, кожей, металлом и бумагой и тому подобные. На стойке в коробочках, где обычно бармены хранят украшения и добавки для коктейлей, дружными группами ждали своего момента скобяные, канцелярские изделия и швейная фурнитура. А именно: гвоздики, пуговки, булавочки, пёрышки, камешки, бусинки и прочее, прочее, прочее. Сама стойка была украшена языческими тотемчиками, ловцами снов и другой духовной утварью. Что же касается того, чем занимался Бадди в момент прихода Джея? Так он паял и пил чай из набора для чайной церемонии. И дымка над ним, созданная толи от паров чая, толи от дыма паяльника, таинственным образом подчёркивала рабочую атмосферу происходящего.
Джей, решительными шагами, прошёл через зал с обеденными столиками к Бадди, резким и решительным движением поставил на бар сумку с реквизитом, которая немного дымилась, по известным только ему самому причинам, и сел напротив на барный стул. В его позе и взгляде читались ожидание и, почему-то, претензия направленные в сторону будущего собеседника. Что касается будущего собеседника, то он со свойственными ему спокойствием и уравновешенностью, которые даже бесят время от времени, открыл сумку, равномерно потушил содержимое водой из чайника, поставил её за стойку и, отпив из пиалы чай, продолжил как ни в чём не бывало, заниматься тем, чем и занимался.
