Пролог
Позади часовни стояла компания парней. Я пришла со стороны озера, и никто из них не заметил меня, пока я не приблизилась к ним вплотную. В слабом свете, падавшем из освещенной церкви, их лица на фоне черных фраков казались бледными, как у привидений. Те самые ублюдки, и у всех как на подбор королевские имена: Эрик, Густав, Оскар, Магнус, да еще Хенрик Шернберг, самодовольный бойфренд моей сестры.
Первым меня заметил Хенрик. Должно быть, я напугала его – по крайней мере, вид у него был испуганный, когда он спросил, какого черта мне тут нужно. Некоторое время я стояла, уставившись на него, а потом расхохоталась.
– Чего ты ржешь? – спросил он. – Что с тобой не так, черт подери?
Я не ответила, потому что не знала – ни чему я смеюсь, ни что со мной не так.
– Иди потанцуй, дурочка, – сказал Эрик. – Покружись в вальсе и все такое.
– Мой кавалер исчез, – ответила я.
Стоило мне произнести эти слова, как настроение у меня сразу переменилось – я почувствовала, как подступили слезы. Поль уже давно куда-то подевался, а оставаться на осеннем балу без него я не видела никакого смысла. Он пообещал мне станцевать со мной первый и последний танец, и оркестр в спортивном зале вот-вот заиграет финальную мелодию. Может быть, уже заиграл. Не знаю, почему меня все это так расстроило – я особо не переживаю по поводу того, с кем мне танцевать и по поводу танцев вообще, но тут все дело в Поле.
– Посмотри у него в комнате, – посоветовал Эрик. – Он, наверное, перебрал.
Я ответила, что его там нет.
– Но здесь его тоже точно нет, – буркнул Хенрик. – Так что поищи в другом месте.
Однако я так и осталась стоять, поскольку не могла придумать, где еще искать. У озера и у Плакучей Ивы я уже побывала, и в Тальуддене было пусто. Эта скамейка у семейных склепов оставалась моей последней надеждой.
– Что с тобой? – спросил Хенрик, когда я покачнулась.
– Голова… закружилась, – пробормотала я и протянула руку, чтобы опереться о могильный камень. Но я неверно оценила расстояние и рухнула. Уже лежа на земле, я заметила розу – под цвет моего платья, которую Поль вставил в нагрудный карман своего фрака.
– Поль был здесь, – заявила я, показывая парням желтую розу.
– Ты о чем? – спросил Хенрик. – Да не видели мы твоего бойфренда!
Примерно с этого момента наши версии произошедшего расходятся.
1
Чарли попыталась найти удобное положение в кресле с откинутой спинкой. Слева наискосок от нее сидела Эва – психолог.
Эва только что озвучила правила их беседы. Важно соблюдать время начала и конца сессии, важно открыто говорить, если что-то не нравится, важно помнить, что все сказанное, разумеется, останется в этих стенах.
Эва говорила дружелюбным тоном, однако по ее взгляду легко было догадаться, что она может проявить и строгость, если это потребуется. Чарли зарнее погуглила и знала, что Эва – член союза психологов и имеет за плечами пятнадцатилетний профессиональный опыт. Первое требование, которое выдвинула Чарли, когда Чалле заставил ее пройти курс психотерапии, – чтобы ей дали человека образованного, а не самодовольного болвана, прошедшего восьминедельный курс личностного роста. Тратить время на того, кто будет говорить банальности или травить байки из собственной жизни, она не собиралась. С огромным удовольствием она вообще не пошла бы ни на какую терапию, поэтому под любым предлогом откладывала первую встречу. Чарли всеми силами пыталась показать Чалле, что с ней все в порядке, что она держит ситуацию под контролем и в состоянии справляться с работой, однако после событий прошедшего лета начальник ей не доверял.
И вот теперь она сидела в этом странном кресле в приемной Эвы. За окнами пестрели на гигантском дубе желтые и оранжевые листья, дождь узкими полосками струился по стеклам.
– Расскажи, Чарлин, – начала Эва, – что заставило тебя прийти сюда?
– Можешь называть меня Чарли.
– Что заставило тебя прийти сюда, Чарли?
– Это все из-за моего начальника. Он выставил ультиматум. Считает, что мне нужна помощь.
– Вот как… – Эва бросила на нее внимательный взгляд, и Чарли подумала, что собеседница мысленно делает отметку «неадекватная самооценка». – А ты с этим согласна?
– Что мне нужна помощь?
– Да.
– Ну, наверное, нужна, но я здесь только потому, что хочу сохранить работу, а сама вряд ли бы пришла.
