Уиллоджин Паркер. Бывшая цирковая артистка, правая рука Лилиан Пентикост. Осваивает радости и разочарования профессии детектива.
Лилиан Пентикост. Выдающийся нью-йоркский детектив. Не так твердо стоит на ногах, как раньше, но в стальной капкан ее ума лучше не попадаться.
Алистер Коллинз. Стальной магнат и бессердечный глава семейного клана. Чуть больше года назад приставил к голове пистолет и поставил точку в собственной жизни.
Абигейл Коллинз. Его жена. Кто-то испортил ей Хеллоуин, забив до смерти хрустальным шаром.
Ребекка Коллинз. Дочь Ала и Абигейл. Смелая, красивая, весьма необычная девушка.
Рэндольф Коллинз. Брат-близнец Ребекки. Пытается заполучить отцовское наследство, и, по его мнению, это предполагает в том числе необходимость держать сестру в узде.
Харрисон Уоллес. Крестный отец Ребекки и Рэндольфа, исполнительный директор «Сталелитейной компании Коллинза». Говорит, что хочет раскрыть убийство Абигейл, но, возможно, только на словах.
Ариэль Белестрад. Медиум и ясновидящая из Верхнего Ист-Сайда. Утверждает, что может говорить с мертвыми, но не оставляет ли она покойников повсюду, куда ступает?
Нил Уоткинс. Бывший университетский вундеркинд, ставший помощником Ариэль Белестрад. Насколько тщательно он следует по стопам наставницы?
Оливия Уотерхаус. Скромная преподавательница университета со страстью к оккультизму. Ее одержимость Ариэль Белестрад явно выходит за рамки чисто научного интереса.
Джон Мередит. Управляющий на заводе и забияка с покрытым шрамами лицом, вечно нарывающийся на драку. Привязан к клану Коллинзов.
Дора Сэнфорд. Давняя кухарка Коллинзов. Не против вынести сор из избы.
Джереми Сэнфорд. Дворецкий Коллинзов. Умеет с бесстрастным лицом хранить семейные тайны.
Элеанор Кэмпбелл. Кухарка и экономка Лилиан Пентикост. Добрая, верная, но с ней не забалуешь.
Лейтенант Натан Лейзенби. Один из самых проницательных полицейских Нью-Йорка. Не стоит его недооценивать. Готов развязать руки Пентикост и Паркер, но лишь для того, чтобы повесить на этой веревке убийцу. Или их самих.
Когда я впервые повстречала Лилиан Пентикост, то чуть не проломила ей череп куском свинцовой трубы.
Несколько смен я отработала ночным сторожем на стройплощадке на Сорок второй улице. Многие из нашей труппы передвижного цирка Харта и Хэлловея подрабатывали таким образом, оказываясь в больших городах. Ночные смены и работа в выходные, чтобы успеть после представления и сразу получить деньги на бочку.
В те годы часто можно было найти такую работу. Мужчины, которые раньше этим занимались, теперь отплыли за океан в надежде подстрелить Гитлера. А когда срочно нужно заполнить вакансию, сойдет и двадцатилетняя циркачка.
Особого опыта и не требовалось. Работенка для тупых. Ходить по периметру вдоль забора с одиннадцати часов до рассвета и смотреть, чтобы никто не перелез. А если вдруг это случится, мне следовало трезвонить в колокольчик, орать и поднимать шум, чтобы спугнуть вора. Ну а если не поможет, то бежать за полицией.
По крайней мере, именно этого обычно ждут от сторожа. Бригадир Макклоски, который мне платил, имел другое мнение.
– Если кто-нибудь проберется на стройплощадку, как следует огреешь его вот этим, – сказал он, подкручивая сальные усы. «Это» было свинцовой трубой длиной в пару футов. – Тогда получишь прибавку в два доллара. Покажешь пример.
Кому я покажу пример, я так и не узнала. А еще не знала, что именно можно там украсть. Строительство только началось, и стройплощадка представляла собой, в сущности, огромный котлован размером в полквартала. Немного древесины, какие-то трубы, чуток инструментов, но ничего ценного. В такой-то близости от Таймс-сквер сюда скорее забредет какой-нибудь пьяный в поисках ночлега.
Я рассчитывала провести там несколько скучных ночей, получить несколько баксов, а поутру успеть обратно в Бруклин, к дневному представлению в цирке. Я также надеялась, что смогу спокойно почитать детектив, купленный в киоске на той же улице. Может, подремать пару часиков где-нибудь в уголке. В дороге поспать в одиночестве, без грохота грузовиков и рычания тигров в клетках – редкое удовольствие.
В первые две ночи все шло так, как я и рассчитывала, – я провела их в одиночестве. Да, Нью-Йорк никогда не спит, но между двумя и пятью дремлют даже эти несколько кварталов в сердце Манхэттена. Хотя за семифутовым деревянным забором вокруг стройплощадки шагов особо и не услышишь. В той яме на полквартала и впрямь стояла призрачная тишина.
Так что на третью ночь скрип отдираемой от забора доски прозвучал как звон колокола.
С колотящимся сердцем я схватила свинцовую трубу и обогнула котлован. Я была в рабочем комбинезоне и хлопковой рубашке – ткань даже не шуршала при движении. Подметки на ботинках уже истончились от старости, что не шло на пользу ногам, зато позволяло подкрадываться как тень. Я приблизилась к человеку, скрючившемуся на корточках у края ямы.
