1. Вступительная часть
Исторический детектив + мелодрама в античных декорациях
Книга состоит (по авторскому замыслу) из двух частей:
1 часть "Приют Сильвана": знакомство с главной героиней, детективная, приключенческая и любовная линии
2 часть "Сиракузы": о собственно "куртизанском" периоде жизни ГГ.
Эта книга не только о загадочных убийствах и коварных злоумышленниках, которые стараются испортить жизнь главной героине. Здесь есть также тайны прошлого, тайны происхождения, тайны сердечные... Тайны, одним словом. И всё это в атмосфере эпохи Древнего Рима, на фоне прекрасной сицилийской природы, в непринуждённом буколическом стиле.
Меня зовут Флора, и сегодня – день, когда я начну записывать воспоминания из моего прошлого, - мне исполнилось шестьдесят лет. Возраст, по меркам современного общества, довольно почтенный. Тем более для женщины, которой пришлось много пережить и которая так щедро раздаривала себя мужчинам. Мужчины... Многие из тех, кого я любила, уже давно ушли в царство Орка... И среди них - тот, чью любовь я когда-то принимала за дар богов. Гней Помпей. Помпей Великий... Я знаю наверняка, что его имя переживёт века, что потомки будут вспоминать его не реже, чем имя Юлия Цезаря. Ведь они оба – славные сыновья одной эпохи. Однако не о них пойдёт речь...
Помпей был любовью всей моей жизни, но всё же...
Когда-то у меня было другое имя, и был другой мужчина. Мужчина, ради любви которого я была готова пожертвовать своей честью, пренебречь моралью и мнением общества. Судьба распорядилась благородно, подарив мне долгую жизнь, хотя без жертв, увы, не обошлось. Но лучше рассказать об этом с самого начала...
2. Глава 1
«...Когда он увидел, как поместье обработано, какие работы сделаны и какие не сделаны, он должен на следующий день позвать вилика и спросить, выполнены ли работы достаточно своевременно, а также сколько получено вина, хлеба и всего прочего. Когда он это узнает, ему следует заняться расчётом уроков и дней...»
С трудом осилив популярный среди римских землевладельцев трактат Порция Катона «Земледелие», Анния подавила зевок и принялась просматривать счётную книгу с продольными и поперечными графами: справа – «продано», слева – «получено». Почерк у управляющего поместьем был ровный, цифры чёткие; записи собранного и проданного урожая и вырученных за него денег требовали тщательной проверки – и, однако, это занятие наводило на Аннию неодолимую скуку.
Анния была вынуждена признать своё поражение: все эти счета, хозяйственные планы и дела оказались ей не под силу; её попытка самостоятельно вести хозяйство после смерти мужа с самого начала была обречена на неудачу. Слушая отчёт управляющего, она, несмотря на величайшие усилия над собой, бессознательно начинала следить за игрой света и тени в листве старых олив, высаженных вдоль стены дома. Или любоваться синью Этрусского моря, которая, просвечивая сквозь зелёную кружевную листву, была видна из её таблиния*. Понадобилось совсем не много времени, чтобы она поняла: благополучие в имении зависит от того, как поведёт дело её управляющий - вилик. Так, постепенно, управление имением сосредотачивалось в руках одного расторопного человека. Этому человеку было около сорока лет; родом он был из Апулии и звали его по имени прежнего хозяина – Ветурий. В отличие от своего отца, отпущенного на свободу и затем потерявшего её за невыполнение обязательств перед патроном, Ветурий серьёзно относился к требованиям хозяина, стремясь получить часть его имущества – пекулий. Анния помнила, как ценил управляющего её муж, по мнению которого, тот неукоснительно соблюдал установленные в трактате Катона правила: никогда не слонялся без дела, всегда был трезв и следил за тем, как рабы исполняют приказания господина.
Окончив просмотр записей, Анния с усталым видом откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.
Где-то Ветурий ошибся, - размышляла она, - где-то был либо расточителен, либо невнимателен. Если так и дальше пойдёт, когда-то чистый, как альбанский снег, Приют Сильвана утонет в долгах...
Виллой Приют Сильвана, расположенной неподалёку от болотистого озёрца с зарослями тростника, у подножия одной из тех лесистых гор, что напоминают зелёное море с застывшими волнами, в течение многих лет владел род Сильвиев. Сейчас уже никто не помнил, откуда пошло название виллы: ведь слова Сильван и Сильвий имели общий корень – «silva» - лес. Прочные, не тронутые столетиями стены дома сохранили древнюю – ещё со времён Дионисия Сиракузского - кладку и обладали своей историей и своей силой, как неповторимая в своей красоте сицилийская земля. Внутреннее же расположение комнат было выдержано в традиционном италийском стиле и образовывало естественное единство – воплощение римского уклада жизни. Прибывший из Италии в числе первых колонистов, новый владелец виллы счёл своим долгом не только установить в ставшей его собственностью порядки Рима, но и перестроить всё, что казалось ему чуждым. Прошли годы, и теперь Приют Сильвана был уже не богатой римской латифундией, а почтенного возраста усадьбой, где однажды всё изменилось. Всё изменилось в тот скорбный день, когда Дамид, врач Тита Сильвия, выйдя из его кубикула*, громко сказал: «Он прожил». Последний из сицилийских Сильвиев угас, как свеча.
