Scanning the roster of the females I’ve nearly got married to in my time, we find the names of some tough babies.
“Joy In The Morning”
P.G. Wodehouse1
Elle deviendra ce qu’elle pourra, dit Cacambo; les femmes ne sont jamais embarrassées d’elles; Dieu y pourvoit; courons.
Voltaire. Candide.2
1
Жизнь Анатолия Леонидовича Соболева нельзя было бы назвать совершенно одинокой. Он любил женщин, и будучи человеком с достатком, редко получал от ворот поворот. Его романы от курортных до внутриофисных были смыслом его жизни, равно как и его компания по торговле немецкими автомобилями, построенная благодаря его умению найти слабое место у конкурентов. В свои сорок три года он был полон энергии и самообожания. В самом себе ему нравилось абсолютно все, включая плешь и второй подбородок. Но жизнь его не была лишена потрясений, за последние лет пять он так раздался вширь, что не мог закинуть ногу на ногу, процесс одевания и снятия туфель был для него сущим испытанием. Его живот- этот апофеоз респектабельности иногда был ему в тягость. Такова жизнь, любовь к ней требует жертв, и не все из них даются легко. Слабость к удовольствиям была ему и оправданием во всем и вся, и небесной карой. В конце концов, что такое каприз богатого мужчины, как не знак его превосходства над теми, у кого ни капризов, ни средств к их удовлетворению. Такова была его философия, и он ей следовал так строго и последовательно, как отшельники следуют своему молитвенному правилу.
Проснувшись утром, и почистив зубы, половина из которых была ему дана не от природы, он приступил к завтраку, приготовленному его служанкой Варей. И когда омлет с оливками и бокал красного вина были уже подвергнуты им почти полному истреблению, его озарила светлая мысль.
– А что? – сказал он вслух. – Очень может быть.
– Что-нибудь нужно? – спросила Варя.
– Дай мне телефон и выйди из комнаты. У меня будет серьезный разговор.
Варя сделала все, что ей велели, и Анатолий Леонидович набрал телефон своего знакомого, давно страдавшего депрессией, о чем никто бы не узнал, если бы он не рассказывал о ней всем и каждому. Как и многие состоятельные москвичи, этот его знакомый лечился в клинике профессора Вереславского. Это было дорого, но отдельные коттеджи для больных, итальянский шеф-повар и главное сам профессор, живой классик отечественной психиатрии, почетный член нескольких европейских и американских академий, и лучший друг все страждущих тем, что носит таинственные и непонятные для непосвященных названия Синдром Брике, Геллера или Кандинского.
– Здравствуйте, любезный, – обратился к своему депрессивному знакомому Анатолий Леонидович, когда их соединили.
– Здравствуйте, голубчик. Очень вам рад, но я так подавлен, что вряд ли смогу быть вам чем-то полезен.
– Сущие пустяки.
– Тогда я весь внимание.
– Вы хорошо знаете клинику Вереславского.
– О, да! Там я провел лучшие дни в своей жизни. Я был понят, а что может быть прекраснее для человека с расстроенным здоровьем.
– Вы не знаете, есть ли у профессора какое-нибудь приближенное лицо, располагающее полными сведениями о пациентах, и в то же время, нуждающееся в материальной помощи.
– О, да! Там есть прекрасный молодой человек. Он ассистирует профессору, и ведет больных, когда этот гений, этот необыкновенный человек в отъезде на каком-нибудь очередном симпозиуме.
– У вас есть телефон этого его ассистента?
– О, да! Пожалуйста. Его зовут Ираклий Домиташвили, – затем был продиктован нужный телефон. – Он только доцент, но очень многообещающий специалист, я стал его большим поклонником.
– Я ваш должник.
– Не стоит. Это может случиться с каждым. Вам обязательно помогут.
– Я надеюсь.
– Всего доброго, милейший.
– Всего доброго, – Анатолий Леонидович был несказанно рад, что сумел получить желаемое и избежать исповеди во всех своих недугах от человека, который жил тем, что искал сострадания у всех подряд, чем резко сузил круг своих знакомых.
Соболев набрал указанный ему номер.
– Алло. Могу я поговорить с господином Домиташвили.
– Да, это я, – ответил на другом конце телефона молодой мужской голос.
– У меня есть к вам коммерческое предложение, которое я хотел бы с вами обсудить.
– Я сегодня свободен, и могу с вами встретиться.
– Я не хотел бы входить в детали по телефону.
– Я вас понимаю.
– Тогда в два часа в офисе «Auto-Love». Это моя компания.
– Да, я ее знаю. Покупал у вас Audi.
– Тогда договорились. Подойдете к секретарю главы компании. Вас будут ждать.
Дело в том, что Соболев месяц назад делал предложение Насте Вереславской, дочери вышеупомянутого профессора. Он часто встречал ее на всяческих светских вечеринках, до которых был большой охотник. Она ему сходу отказала, намекнув, что прежде, чем приставать к девушкам, надо немножко похудеть. Соболев, вообще, был не склонен делать кому бы то ни было предложения выйти за него замуж, но сраженный ее царственной осанкой и классическим профилем, он не устоял. Так после недели размышлений, и, посоветовавшись с юристом, специализирующемся на брачных контрактах, он, весь красный, стараясь быть как можно любезнее, и пропустив два коньяка, открыл перед ней свою холостяцкую душу. И, когда она, отвернувшись, издала короткий, но недвусмысленный девичий смешок, он был убит. И, чувствуя себя оскорбленным в лучших чувствах, он решил отомстить. Его безграничная любовь к себе была уязвлена в самое святое место – его неоспоримую мужскую харизму, ту добродетель, которую он всегда проповедовал, когда оказывался в мужской компании, и в обладание которой он верил, как ни во что другое.
