Худой волк ходил подле деревни и встретил жирную собаку.
Волк спросил у собаки:
– Скажи, собака, откуда вы корм берёте?
Собака сказала:
– Люди нам дают.
– Верно, вы трудную людям службу служите?
Собака сказала:
– Нет, наша служба не трудная. Дело наше – по ночам двор стеречь.
– Так только за это вас так кормят? – сказал волк. – Это я бы сейчас в вашу службу пошёл, а то нам, волка́м, трудно корма достать.
– Что ж, иди, – сказала собака. – Хозяин и тебя так же кормить станет.
Волк был рад и пошёл с собакой к людям служить. Стал уже волк в ворота входить, видит он, что у собаки на шее шерсть стёрта. Он сказал:
– А это у тебя, собака, отчего?
– Да так, – сказала собака.
– Да что так?
– Да так, от цепи. Днём ведь я на цепи сижу, так вот цепью и стёрло немного шерсть на шее.
– Ну, так прощай, собака, – сказал волк. – Не пойду к людям жить. Пускай не так жирен буду, да на воле.
Лягушки стали ссориться, и некому было их судить. Стали они просить бога, чтоб им дать царя. И случилось, что над их озером обломился сук и упал в воду.
– Вот нам и царь, – сказали лягушки и разбежались.
Только сук, как ткнулся в грязь, так и лежит. Лягушки осмелились, стали подплывать и подпрыгивать к суку. Сук всё лежит смирно. Лягушки видят – царь смирный, не судит их, стали опять просить царя. И случилось – цапля летела мимо озера и села на него.
Лягушки обрадовались и говорят:
– Вот это царь настоящий, живой. Этот рассудит.
Только как начала цапля их одну за другой ловить да есть, пожалели они о прежнем смирном царе.
Мужики косили луга, а в лугу, под кочкой, было перепелиное гнездо.
Перепёлка с кормом прилетела к гнезду и увидала, что кругом всё обкошено. Она и говорит перепелятам:
– Ну, дети, беда пришла! Теперь молчите и не шевелитесь, а то пропадёте; вечером переведу вас.
А перепелята радовались, что в лугу светлее стало, и говорили:
– Мать – старая, оттого и не хочет, чтобы мы веселились, – и стали пищать и свистать.
Ребята принесли мужикам на покос обедать; услыхали перепелят и порвали им головы.
Повстречал заяц ежа и говорит:
– Всем бы ты хорош, ёж, только ноги у тебя кривые, заплетаются.
Ёж рассердился и говорит:
– Ты что ж смеёшься; мои кривые ноги скорее твоих прямых бегают. Вот дай только схожу домой, а потом давай побежим наперегонку!
Ёж пошёл домой и говорит жене:
– Я с зайцем поспорил: хотим бежать наперегонку!
Ежова жена и говорит:
– Ты, видно, с ума сошёл! Где тебе с зайцем бежать? У него ноги быстрые, а у тебя кривые и тупые.
А ёж говорит:
– У него ноги быстрые, а у меня ум быстрый. Только ты делай, что я велю. Пойдём в поле.
Вот пришли они на вспаханное поле к зайцу; ёж и говорит жене:
– Спрячься ты на этом конце борозды, а мы с зайцем побежим с другого конца; как он разбежится, я вернусь назад; а как прибежит к твоему концу, ты выходи и скажи: «А я уже давно жду». Он тебя от меня не узнает – подумает, что это я.
Ежова жена спряталась в борозде, а ёж с зайцем побежали с другого конца.
Как заяц разбежался, ёж вернулся назад и спрятался в борозду. Заяц прискакал на другой конец борозды: глядь! – а ежова жена уже там сидит. Она увидала зайца и говорит ему:
– А я уже давно жду!
Заяц не узнал ежову жену от ежа и думает: «Что за чудо! Как это он меня обогнал?»
– Ну, – говорит, – давай ещё раз побежим!
– Давай!
Заяц пустился назад, прибежал на другой конец: глядь! – а ёж уже там, да и говорит:
– Э, брат, ты только теперь, а я уже давно тут.
«Что за чудо! – думает заяц. – Уж как я шибко скакал, всё он обогнал меня».
– Ну, так побежим ещё раз, теперь уж не обгонишь.
– Побежим!
Поскакал заяц что было духу: глядь! – ёж впереди сидит и дожидается.
И так заяц до тех пор скакал из конца в конец, что из сил выбился.
Заяц покорился и сказал, что вперёд никогда не будет спорить.
Змеиный хвост заспорил со змеиной головой о том, кому ходить впереди.
Голова сказала:
– Ты не можешь ходить спереди: у тебя нет глаз и ушей.
Хвост ск-азал:
– А зато во мне сила – я тебя двигаю; если захочу да обернусь вокруг дерева, ты с места не тронешься.
Голова сказала:
– Разойдёмся.
И хвост оторвался от головы и пополз вперёд. Но только что он отполз от головы, попал в трещину и провалился.
Увидал воробей, что человек идёт лён сеять.
Воробей полетел к птицам и сказал:
– Птицы, летите скорее льняное семя клевать. Вырастет лён, станет человек нитки делать, из ниток сети вязать, нас ловить будет.
Птицы не послушались воробья, и он не мог выклевать всего семени.
Зацвёл лён, воробей опять стал звать птиц склевать лён, чтобы после от льна птицам беды не было. Птицы не послушались.
Поспел лён. Воробей в третий раз сзывал птиц. И в третий раз птицы его не послушались.
Тогда воробей рассердился на птиц, улетел от них и стал с людьми у жилья жить.
Обезьяна несла две полные горсти гороху. Выскочила одна горошинка; обезьяна хотела поднять и просыпала двадцать горошинок. Она бросилась поднимать и просыпала все. Тогда она рассердилась, разметала весь горох и убежала.
Ворон свил себе гнездо на острове, и когда воронята вывелись, он стал их переносить с острова на землю. Сперва он взял в когти одного воронёнка и полетел с ним через море. Когда старый ворон вылетел на средину моря, он уморился, стал реже махать крыльями и подумал: «Теперь я силён, а он слаб, я перенесу его через море; а когда он станет велик и силён, а я стану слаб от старости, вспомнит ли он мои труды и будет ли переносить меня с места на место?» И старый ворон спросил воронёнка: