Я снова и снова прикасаюсь к полуоткрытым губам, сливаясь с ней в страстном и жестоком поцелуе. Ее дыхание трепещет, а она медленно умирает в моих объятиях, тая и растворяясь в вечности. Зато я чувствую этот отчетливый шаг за грань мира мертвых в мир живых, ощущаю, как ее дыхание становится моим, как угасает ее сердце, зато мое начинает биться так гулко, так громко, словно ее сладкие губы вдыхают в меня жизнь. Я понимаю, что должен остановиться, понимаю, что каждый мой поцелуй убивает ее, что он подобен яду, который заставляя ее губы просить еще и еще…
Я сжимаю ее прекрасное тело, вижу, как спадает тонкое покрывало, приоткрывающее изведанные мною тайны, а она застыла в сладкой, чарующей неге и смотрит на меня. Ее веки полуоткрыты. Словно опьянев, она откидывает голову, отдаваясь томной страсти… А потом… Потом я держу ее тело на руках, помня сладкий, упоительный вкус ее губ, которые больше никогда не приоткроются в соблазнительно манящем порыве… Она уснула вечным сном. И ее не разбудит ни поцелуй прекрасного принца, ни колдовство, ни древняя магия…
Этот вечный, бездыханный сон заставляет меня стиснуть зубы. Я убил ее… Еще одну бабочку…
Я смотрел на прикрытые веки, на волосы, в которых сверкали бриллианты, на роскошное платье и на маленькую корону…
– Прости меня, – произношу я, отворачиваясь. – Прости за то, что я – твоя смерть… Прости за то, что ты стала еще одной из тысячи…
Однажды у меня был выбор. И я его сделал. Либо так, либо умирает все мое королевство и магия, которая царит в этом мире. Я понимаю, что был, есть и остаюсь единственным, кто снесет голову идиоту, который попытался силой заполучить фею. Я был и остаюсь тем, чьи сапоги лижут короли и министры, стоит мне лишь явиться во дворцы. Я страх, который защищает мир волшебства, я – предводитель дикой охоты, я – смерть тем, кто не внял моим предупреждениям.
Я поклялся себе, что ни одна из этих несчастных девушек ни в чем не будет нуждаться, покуда она со мной. Я поклялся, что сделаю все, чтобы она чувствовала себя счастливейшей из женщин… Любой каприз, любая прихоть, любая просьба исполнялась в точности… Это все, что я мог сделать для них.
Единственное, что я никогда не мог дать им – это любовь.
Глава первая. Офееть, залетела!
– Так! – поморщилась я, болтая ложкой в кружке с чаем. За окном была та самая, теплая и уютная осень, шуршащая золотом листвы под ногами. Пока все нормальные люди закатывают огурцы, помидоры, а дорожные службы деньги в асфальт, мне закатывают истерику. – Слезки вытерла, сопельку втянула и по порядку! Он пришел и… ?
На том конце трубки страдала подруга Ася. Причем, страдала жутко, с подвываниями. Наверняка оборотень в полнолуние тихо прижал хвостик и уши, прячась под кустами, если бы однажды встретил в лесу Асю с ПМС.
– Он пришел и-и-и-и.... а-а-а-а потом… ы-ы-ы-ы… хрю-хрю! – просморкалась белый лебедь, которую не пятнает грязь бытовухи, запевая свою лебединую песню про великую несчастную любовь. – Говорит, что я… и-и-и-и… а-а-а-а… ы-ы-ы-ы… а-а-а-а… Сволочь он… Тва-а-а-арь он!
Я молча топила дольку лимона в кружке, поглядывая в окно на соседей, который под покровом вечера выносили не только мусор, но и мозг друг другу.
«Возьми меня! Да, детка, да! Только нежно!», – соблазнительно нашептывало сдобное печенье в ажурной вазе, пока я через слово слушала проблемы Аси, привычно не вникая в их глубинную, неизменно трагическую суть.
– А потом… потом… ы-ы-ы-ы! Говорит, что … у-у-ухожу… на-навсегда-а-а-а…, – слышалось в трубке, пока я, хрустя печеньем и смахивая крошки, читала опус «Как обрести спокойствие и уверенность в завтрашнем дне». То, что завтра тоже будет «дно», я не сомневалась, но готовилась принимать это спокойно, как учила меня книга. Печенье хрустело, Ася рассказывала о тяготах своей жизни на громкой связи, спокойствие входило в мою жизнь, часики тикали, знакомые намекали – жизнь шла своим чередом, утекая вместе с зарплатой в направлении мне неизвестном.
– Он сказал, что … а-а-а-а-а, у-у-у-у-у… И так… по-по-постоянно… Чуть что… Так сразу… у-у-у-у, – рыдала Ася, вещая мне о тяготах совместной жизни, а я подтащила к себе телефон, откладывая книгу и складывая очки на стол.
– Скажи ему … – терпеливо начала я, как вдруг перед носом в открытое окно влетел огромный мух!
Ничего себе! Тут либо матушка-природа померла от гомерического смеха, либо где-то взорвался ядерный реактор, поскольку мух был размером с кулак.
– Эй, ты! – законно возмутилась я, давясь печеньем. Мух, как собственно и остальная живность, которую я вывела за неуплату, платить за аэродром не собирается, поэтому будет позорно изгнан.
Мух метался по кухне, сметая с полок солонки-перечницы. На пол полетели приправы, рассыпаясь душистыми дорожками.
– С-с-скотина! – орала я, пытаясь настичь разрушителя спокойствия, мечущегося по всей кухне.
Мух ударился о прикрытую крышку кастрюльки, перевернул кастрюлю на пол, а я, вооружившись книгой, решила избавить мир от такой напасти, перепрыгивая через лужу супчика.
