Первый Сезон
Глава 1
Песок успел остыть за ночь и был прохладным на ощупь. Калед запускал в него пальцы и сжимал их, чувствуя, как песчинки ускользают, просачиваясь тонкими неуловимыми струйками. Это доставляло ему удовольствие: казалось, что сквозь его пальцы и по его воле просачиваются людские жизни и судьбы.
Слышен был, подобный плачу, заунывно-надрывный крик жреца, созывавшего людей, жителей города Салхо, к утренней молитве Великой Дарительнице Жизни – Богине Солнца Мзеле. Нечеловеческий звук этого голоса растекался в сыром морском воздухе, переплетался с пронзительным криком чаек.
Калед поднялся на ноги и, сбросив с себя одежду, ступил к морю. Утренний бриз влажной прохладой обдал тело, мышцы напряглись, напоминая сплошное сплетение крепких корабельных канатов. Еще шаг, и волна, как шелковая ткань, тихо шурша, устремилась к его ступням. Вода была теплой, словно парное молоко. Калед долго шел по песчаному мелководью, пока, наконец, не почувствовал глубину и тогда, сделав сильный рывок вперед, поплыл. Мерные удары сильных молодых рук вспарывали, словно весла, серебристо-серую рябь воды. Мыслей в голове не было, только ощущение необычайной легкости и силы собственного тела. Какой-то животный восторг.
Солнце, еще не появившись, уже окрасило желто-розовыми переливами горизонт. Вода дымилась легкой пеленой, которую вот-вот рассеют солнечные лучи. На губах оседал горько-соленый вкус моря. Вперед, сильнее. Калед плыл, пока не почувствовал усталость. Тогда он перевернулся на спину и стал ждать, когда появится над горизонтом огненный шар солнца.
Он слышал бурлящее глухо дыхание стихии. В нем ощущалась ее нескончаемая мощь. Крик жреца уже не был слышен. Либо он успел собрать всех к молитве и смолк, либо было слишком далеко до берега. Нет, верно, молитва уже началась. Люди в городе сейчас стоят на коленях, обративши лица к восходящему светилу, посылая ему свои жалкие молитвы. Разве достойны их просьбы внимания великого огненного божества? Разве для них оно поднимается, обдавая огненным жаром землю? Нет, оно дарит свою силу таким как он, Калед, прозванный а-Фарро, Счастливчик.
Старик Завир учил его представлять свою жизнь такою, какой он хочет видеть ее, и верить, что все это сбудется. И Калед верил старику. И постепенно мысли его стали обретать реальность. Медленно и верно шел он к своей заветной мечте: в Маулессии не будет равного ему, даже великий царь, властелин людей и рабов, подарит ему свое благоволение, зная, что только перед кораблями Каледа трепещут бледнолицые жители Севера. Лишь завидя верхушки его мачт, они прячутся за каменными стенами своих городов, а их корабли-торговцы становятся легкой и славной добычей бесстрашных воинов богини Мзелы. Калед обращает их мужчин в рабов, а женщин в наложниц. Он забирает товары и звонкое золото. Треть добычи остается ему, остальное идет великому царю Халазу, повелителю Маулессии. Царь забирает и лучших женщин и мужчин, остальных люди Каледа продают на шумном базаре в своем городе Салхо. А скоро Калед совершит самый великий набег на Север. Он и его люди слетят подобно ястребам на добычу. Никто и опомниться не успеет. И Калед захватит много золота, наполнит трюмы товарами и рабами. Этот набег будут долго помнить и воспевать бродячие певцы-муэды, долго будут славить его имя.
Солнце уже взошло и начинало обжигать кожу, когда Калед вышел на берег. Он быстро натянул на себя длинную рубаху с накидкой на голову, которая скрывала все тело, не давая горячим лучам сжечь его. Песок под ногами был уже теплым, еще немного и он начнет обжигать ступни.
Калед быстро зашагал в сторону городских ворот, которые с этой стороны города больше напоминали широкую калитку в высокой глинобитной стене, и почти не охранялись. У самых стен города ветер шумел в макушках высоких пальм. Сладковатые дымки курились над кибитками пришедших в эту ночь из пустыни Гезиль кочевников.
Кибиток было много, легко было распознать среди них жилища племенных вождей. Они больше походили на соединенные вместе большие шатры. У входов в них на корточках сидели стражники с пиками в руках. Кочевники появлялись один раз в год, в месяц ансар, когда с наступлением осени в пустыне спадал зной. В это время начинался сезон Большого базара в Салхо. На рыжих верблюдах везли они сушеные фрукты, которые росли на плодородных землях оазисов, этих островках жизни в бесконечном море раскаленного песка. Приходили небольшими караванами, чтобы торговать на шумном базаре Салхо. Уныло покачиваясь, брели их верблюды, несли на себе груз в пестрых мешках, везли женщин, закутанных в выбеленные солцем покрывала. Вокруг гарцевали воины на низкорослых стройных жеребцах, которые могли бежать и бежать по пустыне, не зная усталости.
Кочевники гнали невольников. Этих людей захватывали их разбойничьи шайки во время набегов в землях Халибу. Великих землях, протянувшихся, словно в бесконечность, на юг за рыжими, выжженными хребтами Аталасских гор. Эти просторы были покрыты непроходимыми влажными лесами. Там обитали полудикие племена людей с гладкой, как атлас, светло-коричневой кожей. Их мужчины были сильны и выносливы, из них получались покорные рабы, которых охотно скупали перекупщики на базаре в Салхо. Женщин, славившихся стройностью своих тел и диковатой красотою лиц, поставляли на Царскую Ферму в оазисе Надир. Это был самый большой оазис в пустыне Гезиль. Там, этих женщин, подобно скоту, случали с невольниками, захваченными на Севере. Родившиеся дети, мальчики, воспитывались в особой строгости, из них готовились воины для гвардии царя Халаза. Девочек продавали на невольничьих рынках, самый большой из которых был в славном портовом городе Салхо.
