***
Ева сама не помнила, сколько ей тогда было лет: пять, может шесть, может куда меньше. Она тогда пошла с родителями на день рождения к дедушке, к которому, в прочем, не так часто ходила. Не думается, что она по своей воле нечасто гостила, скорее родители не водили.
Осень припозднилась. Давным-давно должны были отцвести растения, но жухлые оранжевые листки поплыли по воздуху совсем недавно. Почему-то лежащий на мокром асфальте полусгнивший листок, скорчившейся напополам, въелся в память прежде, чем Ева раздавила его грязным башмачком.
Набрала номер квартиры на старом домофоне.
– Открылось?
– Нет, нажми ещё раз.
– А теперь?
– Да!
У бабы с дедом обычно было скучно. Множество игрушек, купленных ещё для старших сестёр, конечно, могли скрасить детские вечера, но этого было недостаточно. Даже куклы, новые и старые не могли подарить ей всей радости от игры, поэтому Ева в гостях грустила. Этот день рождения был ещё скучнее, чем обычные дни. Хоть сколько-нибудь веселые дядя Олег и тётя Рита приехать не смогли, соседи заболели, зато не болел дед Матвей, бабушкин брат. Его Ева особенно недолюбливала. Трезвый он был не шибко разговорчив, однако стоило ему прикоснуться к спиртному, так праздник становился весёлым и энергичным, но только для него. Смотреть со стороны на его пьяные танцы и нравоучения маленькой Еве было бы мерзко. Сейчас дед Матвей отстранённо сидел за диваном и бесцеремонно скуривал сигарету «Максим», так невкусно пахнущую.
Отец всучил в руки конверт. «Поздравь дедушку, давай», – сказал он. Ева на секунду растерялась, но быстро справилась с собой, подошла к дедушке и поздравила. Пожелание было заучено ею дома, она отчеканила про счастье, здоровье, мир в семье и всякое прочее благополучие. Дед, к чему-то сильно расчувствовавшись, поднял на руки и поцеловал в щёку свою маленькую внучку.
Она протянула зеленый конверт с красной машиной и золотыми буквами поздравлений. Дед Егор взял конверт дрожащей рукой и пошел в свою комнату, почему-то за ним пошли родители и бабушка.
Они закрыли за собой дверь. Еву внутри, видимо, никто не ждал, но она быстро подбежала и начала всматриваться в стеклянные дверные окошечки, размывающие комнату снаружи и, притаившись, начала слушать.
– Десять тысяч? Ребята, да оставьте их себе, куда так много? – старческий голос закашлялся.
– Мы знаем, что тебе они нужнее. Всяко нужнее.
– Бросьте! Нате, возьмите хоть пять. Пять возьмите!
