Сегодня после полудня я отравился на прогулку. На своей любимой улице я вдруг остановился посреди дороги. Обычные люди редко так делают, только если заметили или вспомнили что-то, под влиянием чего сейчас, кажется, непременно должен изменится их жизненный ритм. Часто после этого они, опомнившись, продолжают свой путь почти так же беззаботно, но это, как оказалось, не мой случай. Тогда я заметил, будто издали с самого горизонта слышится какой-то страшный марш. Он раздавался всё громче, пока я не схватился за грудь, будучи не в силах сделать вдох. Сначала у меня закружилась голова, ослабели ноги, я упал. Следом я почувствовал, будто мои ребра что-то сдавливает. Это давление переходило по горлу к голове, мои глаза и уши будто лопались от боли. Марш эхом отражался в моём сознании, перемешиваясь с усиливающимся пронзительным свистом. Затем я потерял сознание. Пока меня везли на «скорой» я слышал тихий, но бойкий марш у себя в голове. Он не давал мне покоя. Будто этот марш играл какой-то безумный пришелец, который не знал нот, но старался держать строгий ритм.
Я проснулся в больничной палате, ко мне зашла медсестра и сказала, что доктора ничего определенного сказать пока не могут. Кроме слегка повышенной температуры тела, никаких аномалий замечено не было. То есть врачи, что со мной и почему я вдруг потерял сознание посреди улицы. Я лежал в ожидании того, что меня скоро отпустят. Вскоре пришел, видимо, какой-то очень важный и известный доктор и принялся осматривать результаты анализов. Он был ростом чуть выше среднего, был очень опрятно одет, густые седые волосы лежали на его голове аккуратно, сразу видно, даже в таком возрасте человек был твёрд и не умел отчаиваться. Кажется, будто такие люди думают, что они будут жить вечно. После осмотра доктор с надменным изумлением посмотрел на меня и, ничего мне не сказав, вышел, отдавая какие-то указания местным врачам и своим помощникам. После этого меня сразу начало клонить в сон и я медленно уснул.
Не знаю, сколько я тогда проспал. Очнулся я уже в совсем другой комнате. Её глухие серые стены были, видимо, из очень толстого слоя бетона, так как через них не проходили никакие звуки. Моя кровать в палате была единственной и стояла прямо посреди комнаты. Возле нее стояло множество медицинских приборов, подключенных ко мне и моему матрацу и подушке. Кажется, здесь было окно. Оно круглосуточно излучало издевательский слабый жёлтый свет, похожий на солнечный, если бы солнце утратило значительную часть своей энергии. Но это было не окно, а лишь его имитация. Будто меня, как животное, посадили в клетку, но, чтобы я не грустил по воле, сделали в комнате искусственное солнце из жёлтой лампы в стене и прикрыли его шторами, чтобы я не раскрыл обман. Как это наивно и глупо.
Выходом из моей палаты служила железная дверь с раздвижным окошком, с помощью которого меня кормили. Около часа я был наедине со своими мыслями, но этот союз нарушила вошедшая ко мне медсестра. Она выглядела непривычно и совсем не была похожа на обычную больничную медсестру, у этой был какой-то слишком острый и твердый звериный взгляд. Эти свойства, впрочем, были характерны всей её натуре. Она спросила:
