Истории, которые содержатся в этой книге, рассказала моя старая знакомая Ёлка. Ёлка это не имя, а прозвище, но оно гораздо больше похоже на нее, чем имя. В некоторых историях она участвовала сама или видела то, что происходило на ее глазах. Некоторые из них она услышала от своих друзей и знакомых, например, домовой Луши и некой Дымницы. Одни истории, несомненно, можно признать достоверными, другие вызывают большие сомнения в том, что такое может быть на самом деле. Я пыталась выяснить у Ёлки, что тут все же является чистым вымыслом, но Ёлка тверда в убеждении, что у нее очень бедное воображение и что-то просто придумать она не в состоянии. Поэтому мне ничего не остается, как признать лично Ёлкины истории былями, а то, что слышала она от своих знакомых, сказками, и предоставить читателю право окончательного решения вопроса.
В солнечной Молдове, прекрасном городе Кишиневе жили-были… Сначала их было всего двое – молоденькие и одинокие папа и мама. Это только потом у них появились одна за другой две девочки – Зоя и Клава, и тогда папа и мама стали действительно папой и мамой и перестали быть одинокими. Вы спросите, а кем они доводились моей старой знакомой Ёлке? Держитесь за стул покрепче – папа и мама были молоденькими уже довольно давно, и теперь та молоденькая мама стала бабушкой Ёлкой. О том, как это произошло и что произошло еще кроме этого, мы узнаем дальше.
Когда в доме появились девочки, родители наконец поверили, что домовые бывают на самом деле, потому что начали пропадать ложки и вилки, деваться неизвестно куда мамины сережки и другие вещи, которые до сих пор точно знали свое место. Иногда некоторые пропавшие вещи мама случайно обнаруживала во время уборки в детской комнате или просто в какой-нибудь щели между стеной и мебелью. И тогда мама благодарила своенравного духа дома, домовую, за то, что та иногда возвращает то, чем поозорничала. Домовая радовалась, что ее наконец-то признали членом семейства, но огорчалась, что ей приписывают все пропажи, происходящие в доме. Ведь на самом деле это Зоя и Клава без конца роняли и забывали всякие домашние вещи, которые они брали только на минуточку, чтобы посмотреть или примерить на себя.
Один раз Зоя остригла кукле Тане ее длинные косы, потому что мечтала о косичках, а мама ее водила в парикмахерскую и коротко стригла. Да, она остригла кукле Тане ее косы, шепотом попросив у нее прощения за это, а потом привязала их на нитку от большого клубка из маминого вязания, пристроила себе на голову, а чтобы было красиво, сверху надела папину спортивную, светло-зеленую шапочку с помпоном. Теперь из-под шапочки были видны длинные косы, и Зоя долго вертелась перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон с помощью маминого ручного зеркальца. Это было так красиво… Это была самая большая Зоина мечта.
Клава смотрела на сестру и полностью ее поддерживала. Она тоже понимала, что такое настоящая мечта. Когда мама пришла из магазина, она увидела не успевшую снять свои новые косы Зою. Вот тогда она поняла, что не стоит все происшествия подряд валить на домовую, ведь даже Зоя не стала отрицать того, что эта она сама ножницами и собственными ручками устроила себе красоту. Ёлка утверждает, что не стала ругать Зою, она только, вздохнув, подправила кукле Тане стрижку и завязала ей бант, а Зое стричь волосы перестала, и через пару лет у дочки выросли две симпатичные собственные косички. И у Клавы тоже. А Таня с бантом перестала обижаться на них, потому что настоящую красоту ничем не испортишь. Так Зоя осуществила свою мечту, а домовая была оправдана хотя бы в части прегрешений, которые пытались ей приписать в этом доме.
Любая другая домовая давным-давно потеряла бы терпение и перебралась в какой-нибудь более спокойный дом, например, в котором жила одинокая бабушка Маргарита Николаевна, которую девочки называли между собой Маргарет Тэтчер за необыкновенную твердость характера, а мама Ёлка тайком – бабка Маргаритка. У той даже кошки не было, и в доме всегда на вытяжку стоял идеальный порядок. Но наша домовая считала, что скучное прозябание в полностью предсказуемом доме не для нее. Она, знаете ли, всегда была немножко авантюристкой, этакой искательницей приключений. Поэтому, как только она почувствовала оттепель в отношении хозяйки к ней, то стала пытаться разговаривать. Голос домовых чрезвычайно тихий, и нужно очень внимательно слушать, чтобы услышать хоть что-нибудь. И мама ее услышала!
– Зови меня Лукерья, – услышала мама, – я дух этого дома.
– Ой, значит, ты домовая Лукерья! – обрадовалась мама. – А меня зовут Елена. А ты добрый дух или злой?
– Это смотря по обстоятельствам, – туманно откликнулась домовая, – например, я прячу ложки, которые хозяева и так бросили где попало, и сами не помнят где. Некоторым даже помогает, начинают класть их на место, – скромно потупилась
