Налетела грусть,
Что ж, пойду пройдусь,
Мне её делить не с кем.
И зеленью аллей
В пухе тополей
Я иду землёй Невской.
Может скажет кто:
«Климат здесь не тот».
А мне нужна твоя сырость.
Здесь я стал мудрей,
И с городом дождей
Мы мазаны одним миром.
Александр Розенбаум «Питер»
Матвей бесцельно шатался по городу. Настроение было скверное. То самое состояние, когда никого и ничего не хотелось. Нужна была перезагрузка.
Белые ночи были в самом разгаре, а тёплая погода позволяла бродить хоть до утра. Он доехал до станции метро «Василеостровская», вышел наверх и побрёл по улицам. Матвею претила монотонность и рутина в любом проявлении, а в этом городе не грозило заскучать даже самому взыскательному ценителю эстетических наслаждений. Как будто очутился на его улочках впервые и каждый раз город раскрывался с иного ракурса. Бесконечная смена декораций то, что в настоящий момент было жизненно необходимо Матвею. Когда его посещала хандра, он неизменно шёл к городу.
У него была особая интимная связь с городом. Матвей будто общался с ним тет-а-тет, открывался, изучая его прелести, устремлялся ему навстречу, а город проникал в него, в самую глубину его души и заполнял пустоту красотой и гармонией. Интерес к декорированным деталям зданий, желание рассмотреть их поближе и вдохнуть красоту линий понемногу, исподволь вытесняли нахлынувшие уныние и тоску.
Город забирал в себя целиком и без остатка, насыщал впечатлениями. Его взгляд автоматически выхватывал изменение формы, оттенки колера, меняющиеся от дома к дому, детали лепнины и консолей, кариатиды, согласившиеся служить опорой для балочных перекрытий, скульптуры, примостившиеся на узеньком выступе или барельефы, выглядывающие наполовину из фасада, будто их кто-то остановил на полпути, да так они и застыли, застряв навечно. Замковые камни окон с мужскими, женскими, львиными масками, натужно выступающими из своего укрытия. Фризы с резвящимися детьми, танцующими парами, декорированные цветами.
Феерия цветовой гаммы. Смешение стилей. Сиреневые и бирюзовые, песочные и коричнево-фиолетовые, цвета золотой охры и нефритовые, розовые и травянисто-зелёные – абсолютно разные оттенки фасадов сменяли один другого и создавали ощущение сказки и нереальности. Особняки в стиле ренессансного палаццо и русского классицизма прекрасно уживались с петровским барокко и модерном, а безордерный реоренессанс чудесным и непостижимым образом гармонировал с эклектикой.
Всюду встречались ангелы и львы, которые негласно считались символами города. Львов вообще никто не мог сосчитать, они были в виде масок, барельефов, сидящих, лежащих, стоящих статуй, в композициях и отдельно. Матвей считал, что ангелы защищают город сверху, дают небесную защиту, а львы не только символ власти и доблести города, но и защита земная.
Таблички на домах звучали громкими, известными в истории именами, которые жили, творили, любили в легендарном городе, воспевая его в своих творениях, а камни мостовых, набережных, стены домов, изваяния помнили жизнь великих, но поведать не могли, обречённые на вековое молчание.
Город-легенда. Город-герой. Санкт-Петербург или Питер, как его по-свойски между собой именовали жители, с теплотой в душе, которую ощущаешь к самым близким и родным.
А знаменитые дворики-колодцы? Заглянув в такой вроде бы обычный дворик, можно было обнаружить кариатид и атлантов, поддерживающих эркер или лоджию, скульптуру Аполлона-Мусагета, примостившегося над аркой, барельефы, львиные маски, кессонированный свод проезда, причудливо украшенный лепниной.
Сколько ходило легенд о мистике чёрных лестниц, ступив на которые можно было оказаться в ином времени и никогда не отыскать дорогу обратно. Говорили, что это порталы в параллельные миры. Матвей подумал о том, что было бы неплохо взять и уйти в параллельную реальность, но, как говорится, от себя не убежишь.
Мысли вяло текли в направлении поиска ответов на давно заданные самому себе вопросы. Вопросов было много, они роились в его голове, множились и наползали друг на друга, не оставляя его в покое. Казалось, что он должен чувствовать себя счастливым. Матвей жил в самом красивом городе мира, мегаполисе, где кипит жизнь творческая и культурная, где масса возможностей достичь всего желаемого, воплотить самые дерзкие мечты о создании новых прекрасных архитектурных творений. Он молод и полон сил, только что окончил с красным дипломом самый престижный в области архитектуры университет. Родители в честь блестящего окончания вуза подарили новый автомобиль. Матвей получил три перспективных предложения в крупные компании, реализующие масштабные проекты в области архитектуры, строительства, реставрации памятников архитектуры. Необходимо было определиться. Он мог выбирать, но ему ничего не хотелось. В глубине души блуждала, невыразимая словами, тоска, и накатывала ничем не обоснованная депрессия. Может, у него, как это модно в наше время говорить, выгорание?
Сейчас Матвею, как никогда, нужно было вдохновение и ноги сами его вели по излюбленному маршруту, который он называл «жемчужный путь».
Во все времена самую большую ценность имели крупные жемчужины, имеющие редкостный окрас и правильную форму. И как жемчуг – единственный драгоценный камень биоорганического происхождения, так и архитектурные шедевры Санкт-Петербурга были созданы существом, в основе своей имеющим биоорганическое происхождение – человеком и имели ценность самых дорогих драгоценных камней в мире. Путь пролегал по главным жемчужинам Питера: от Университетской набережной, где сидели стражами сфинксы, возвышалась армиллярная сфера на башне Кунсткамеры и маяком блистала Васильевская стрелка, через Дворцовый мост к Медному всаднику, от него до Исаакиевского собора к Дворцовой площади, где монументально и гордо устремлялся верх Александрийский столп, а саму площадь во всём великолепии обрамлял Эрмитаж и Зимний Дворец. Нельзя было не почтить вниманием распахнувшуюся полусферу Казанского Собора, а от него к трагическому, но прекрасному Спасу на Крови. Он постоял в раздумье и направился на Инженерную улицу через блистающий в своём великолепии Русский музей.
