Ещё утром я проснулся с тревожным навязчивым ощущением грядущего события, какого – я и понятия не имел. Ведомый тревожным чувством, поддавшись панике, природа которой мне была не понятной, но вполне осязаемой, я обзвонил всех близких мне людей. Но, даже убедившись в том, что все живы и здоровы, спокойствие я не обрёл. На дворе стояло воскресенье.
С раннего возраста не любил этот день недели. Воскресение. Мало того что ничего хорошего в нём не случалось, так ещё меня постоянно волокли в непонятые мне «гости», где взрослые общались друг с другом и делали свои дела, тогда как я вынужден был попросту сидеть и ждать, изображая мешок с картошкой, то есть вести себя, как подобает воспитанному ребёнку – мы же в гостях. С течением времени моё отношение к этому дню нисколько не менялось. Более того, моя суетливая натура всячески раздражалась и бунтовала против этого еженедельного праздника, в который никто ничего не хочет делать. Это превратило воскресенье в моего некого абстрактного неприятеля, который, вдобавок ко всему, ещё и нагло нарекает последующий за ним понедельник – тяжёлым днём. Ну, в целом, это моя философия. Ты можешь с этим и не соглашаться.
Так вот бестолково, чего собственно ожидать от воскресенья, прошёл день. Я потратил его на просмотр фильма «Вспомнить всё». Это то самое кино, где у Арни из орбит полезли глаза. И да, я действительного его до этого не видел, хотя всегда знал о его существовании. Меня поразило то количество условностей, которые допускает кинематограф и которые готов проглотить зритель, судя по вручённому Оскару и двум номинациям вдогонку. Хотя нет, не условностей, а наглости и невежественного бреда. Было дело, как-то после просмотра фильма «Марсианин» меня ещё двое суток подбрасывало от того, что… Хорошо, допустим, мужик растит корнеплоды на Марсе в собственном навозе, и они растут у него лучше, чем на Земле, но как с ним говорят по видеосвязи? С Земли на Марс по видеосвязи, когда Е=mc>2!
Между тем вываливающиеся у Арни глаза подкупали глупостью самой постановки, а подобных сцен там было в избытке, ввиду чего фильм, в целом, показался мне забавным и меня повеселил. Больше я ничем не занимался. То и дело проваливался в интернет, затем возвращался из него, для того чтобы перекусить, и падал в него обратно.
Когда часы на прикроватной тумбочке большими красными цифрами показывали 23:43, я погасил настольную лампу около своей кровати и отложил телефон в сторону с обыденной саркастичной мыслью о том, что завтра будет новая неделя и новая жизнь. Ну-ну, сколько раз я себе это уже говорил.
Я проснулся в страхе. Нет, правильное слово – подскочил. Меня не напугал ни шум, ни свет, ничего такого не было, и кошмар мне не приснился. Мне вообще ничего не снилось. Это было нагое ощущение животного страха. При этом я, ничего не слыша и не наблюдая взглядом, всей своей шкурой ощущал, что я в квартире не один.
Обычно я всегда пытаюсь строить из себя хладнокровного мыслителя, способного принимать правильные решения в экстремальных ситуациях, но в этот раз моё экстремальное мышление походило больше на тихую панику, нежели на рациональное рассуждение. Отдать должное, я всё-таки пытался думать: дверь закрыта, окна тоже, по крайней мере, шума я не слышал. Да и вообще, седьмой этаж – кто полезет, кому нужно? Однако при финальном принятии решения всё, на что хватило моего критического ума, это включить режим барана на скотобойне и пойти смотреть «кто там?».
На диване, расположенном в соседней комнате, напротив которого стоял журнальный столик, заваленный газетами, – я их принёс для того, чтобы накрыть мебель во время локального ремонта, – сидел незнакомый мне тип сомнительной внешности. Он не походил на грабителя или разбойника. Уродливый шрам тривиальным образом не разделял его лицо на «до» и «после», и он не был лысым. Наоборот, он был заросшим и с недельной седой щетиной, что делало его больше похожим на молодого Санту, нежели на какого-нибудь Гарри-расчленителя. Да и, собственно, если бы он был преступником, зачем молча сидеть на диване, когда ты пришёл грабить или убивать? Это обнадёживало, а значит, разум ко мне возвращался, пусть и неспешно.
Открытым оставался вопрос: кто это и как он сюда попал? Я стоял на пороге комнаты ровно на том месте, куда прибыл в режиме барана. Менять своё местоположение я пока не планировал, поскольку нахождение в проходе оставляло мне возможность закрыть гостя в комнате, пусть и физически удерживая дверь с обратной стороны. Также эта позиция позволяла мне установить способ проникновения незнакомца в моё жилище. Беглый анализ: окна в комнате, включая балконную дверь, закрыты, занавески задёрнуты, поворотная ручка задвижки на входной двери, оставшаяся позади меня, также в режиме «заперто». Результат анализа меня не порадовал и только увеличил степень непонимания происходящего. Посему стоял, окопавшись на месте, словно истукан.
– Я бы сейчас не отказался от кофе, – заговорил со мной спокойным голосом Санта, словно мой давнишний приятель, пришедший в гости, да ещё и по моему приглашению.
