Прохладным осенним днем на скамейке среди жёлтой листвы возле одного Европейского дворца одиноко сидел седоволосый мужчина. Восхищаясь красотой и величеством дворца в стиле «Барокко», он наслаждался марципановым тортиком. Длинные седые волосы, похожие на белокурый парик, фиолетовый вельветовый пиджак с жемчужной брошкой – казалось, он из совсем другого века, из века барокко и роскошных балов…
Всего сотню лет назад на эту территорию дворца вход простым смертным был воспрещен. Сюда могли пожаловать только знать и их прислуга. Тогда к дворцу подъезжали золоченные кареты, и дамы в роскошных бальных платьях, протянув руку кавалерам, выходили из кареты, а затем танцевали под классическую музыку на паркете под позолоченными канделябрами… Как писал Пушкин:
Там теснота, волненье, жар,
Музыки грохот, свеч блистанье,
Мельканье, вихорь быстрых пар,
Красавиц лёгкие уборы,
Людьми пестреющие хоры,
Невест обширный полукруг,
Все чувства поражает вдруг.
Сегодня ворота в придворцовый парк были открыты для всех. Туристы со всего мира гуляли по этому роскошному парку, шурша опавшей листвой под ногами. Кавалеры с растрёпанными волосами, облачённые в черные неопрятные куртки, дамы в джинсах и кроссовках и шумные дети со смартфонами наперегонки фотографировали местные достопримечательности. Ни от прежних балов, ни от знати не осталось и следа…
Он сидел на скамейке, слушая безумное шептание осенней листвы и надрывный плач ветра, наслаждаясь марципановым тортом и наблюдая за лебедями, проплывающими по придворцовому озеру. Белые лебеди, плавающие в синей воде, напоминали ему балерин в белых пачках.
…На часах было 2:50. Он встал со скамейки, сел на велосипед и поехал в сторону знакомого ресторана.
Атмосфера, манящие ароматы, милое приветствие сразу согревали после осенней прохлады. Здесь посетители под аккомпанемент рояля могли предаться наслаждению всевозможными сладкими лакомствами: воздушными бисквитными тортами, вкусной свежей выпечкой, всевозможными пирожными.
Он тихо подошёл к роялю и начал играть. Руки музыканта плавно, словно птицы, летали над клавишами рояля и рождали неповторимые, волшебные звуки… Клавиши рояля то плакали, будто задетые за живое, то нежно пели под ласковыми прикосновениями. То смеялись и ликовали, то негодовали, печалились и вздыхали.
Посетители предавались сладкому наслаждению нежными, тающими во рту десертами, щебеча и порой не замечая человека за роялем в вельветовом пиджаке с жемчужной брошкой. Иногда все-же ему в шляпу бросали несколько монет, оставшихся от сдачи после покупки торта и чая.
Музыкальная композиция подошла к концу. Посетители зааплодировали, а затем хозяин ресторана, как обычно, предложил ему тортик на выбор.
Он проверил шляпу. Мелочь. Люди всегда бросали лишь пару монет, а иногда шляпа оставалась абсолютно пустой…
Затем он присел за один из столов и достал блокнотик и о чём-то задумался…
…Когда-то его родители в своё время сбежали в глубинку, устроились на завод, скрывая свое постыдное для тех времен происхождение. В своё время слово „работа“ было ругательным и оскорбительным в аристократичных кругах, но они были благодарны просто за то, что выжили. В одну ночь они потеряли всё: роскошное поместье, гувернанток, драгоценности и высокий статус в обществе. Сбегая куда глаза глядели, в ту холодную суровую ночь, отец под полушубок надел тот самый вельветовый пиджак с жемчужной брошкой, который и согревал его в те суровые дни…
– Сын, учись „держать лицо“ при любых сложностях, несмотря ни на какие жизненные невзгоды – учили его родители. Когда он подрос, родители устроили его „по блату“ на завод. На заводе ему выдали серую рабочую одежду. Он стал таким, как все, таким, как все 200 работников завода в серой рабочей одежде… В серой рабочей одежде все выглядели одинаково, монотонно выполняя свою работу час за часом, день за днём, год за годом…
