Эмиграция – один из самых тернистых путей к разгорающейся или же гаснущей звезде
(Вместо предисловия)
– Когда-то, – рассказывает моя собеседница, – я в школе на комсомольском собрании с другими детьми осуждала свою одноклассницу, родители которой собирались переехать в Америку. Дело даже дошло до того, что собрание постановило, чтобы десятиклассница отреклась от своей родни и осталась в Советском Союзе. А сегодня, – продолжает женщина, – я сама эмигрировала из России. Попала, как говорят, в пятую волну эмиграции, начавшуюся в последние несколько лет, когда из России стали уезжать специалисты. Мой муж был известным ученым, но сегодня резко ухудшились условия его работы, не говоря уже о зарплате. А здесь для него рай: только работай и продвигай свой проект. Он рад, а мне не с кем общаться, хотя такое впечатление, что в центре Вены слышна только русская речь. Но как заговорю с кем-то, то кажется, что мы с разных планет…
Действительно, – подумала я, – она во многом права: по сравнению с тем, что было, Вена становится русскоязычным городом, и не столько из-за переезда сюда ученых и специалистов, сколько благодаря новой волне молодежи: от «замужа за рубеж» до приобретения престижных профессий. Их потребности и ценности жизни имеют другие оттенки – это потребности и ценности жизни цифрового поколения, намного отличающиеся от тех, какими были они хотя бы во время расцвета четвертой волны эмиграции. Однако действительно ли уже началась сегодня пятая волна, сомневаюсь… Правда, в какую страну ни поедешь, везде русская речь – это так.
Безусловно, жизнь в иммиграции имеет свои отличительные черты: и преимущества, и недостатки – в зависимости от причины отъезда в другую страну. И эти причины у каждого индивидуальные: от деловых и рабочих, почти всегда временных, до истинных – постоянных, в последнее время ставших тоже «с обратным билетом», было бы только желание.
Сегодня много пишут о жизни русскоязычных людей за границей. В последнее время не сложно переехать в другую страну, нет больше железного занавеса. Но это сегодня, да еще если едешь в страну иммиграции. А как было раньше? Как жилось соотечественникам в странах, которые не принимали эмигрантов, как, например, Германия?..
Я вспомнила свои первые впечатления о русскоязычных соотечественниках, с которыми познакомилась в Вене. Я вспомнила свои зарисовки о них, которые начала вести еще накануне образования Евросоюза и в первые годы после его рождения, зарисовки о женщинах, по той или иной причине временно или постоянно живущих в Австрии. Я вспомнила о женских судьбах на чужбине, с которыми столкнула меня жизнь…
Надеюсь, что кто-то, помимо меня, вспомнит те недалекие времена, когда многое лишь начиналось, когда жизнь за границей, казалось, избавляла от чисто российских проблем, когда… Когда люди уезжали из СССР за своей «синей птицей»…
Как много общего было у наших соотечественников «вчера» и «сегодня», и как мало общего было в потребностях и ценностях людей разных волн эмиграции…
У каждого из нас свои тернии на пути, и каждый из нас желает добраться «через тернии к звездам».
Эмиграция – один из самых тернистых путей к разгорающейся или же гаснущей звезде.
проф. Алла Баркан
ЧАСТЬ 1 НЕЖДАННЫЕ ВСТРЕЧИ
Великосветская официантка
В таком великолепном лимузине я ехала в первый раз. Моя недавняя приятельница, с которой я познакомилась пару месяцев назад в Российском Центре Науки и Культуры в Вене, попросила оказать небольшую любезность ее давним знакомым еще по Москве, обосновавшимся сейчас в Австрии. За мною будет прислан водитель, мы поедем с ней вместе. И она познакомит нас. Небольшие проблемы у дочки хозяйки. Для меня они сущий пустяк.
Был прекрасный весенний день, опьяненный птичьими голосами в бесконечных садах и парках этого одного из самых удивительных городов планеты, – во всяком случае, я думала так, впервые вступив на венскую землю и покоренная ею до мозга своих костей. Вена, Вена… Я захлебывалась от восторга, в ритме вальса кружась на пританцовывающем трамвае по ее дурманящему своими достопримечательностями Рингу, взирая на Атлантов и Кариатид, обсуждающих последние новости на покрытых сединой столетий домах, и буквально теряла голову, раскрывая от удивления рот, рассматривая кружева Вотивкирхе, в мечтах ездя на старинных фиакрах с белоснежными крылатыми скакунами, постоянно ожидающими меня у величественного Стефандома… Я была в экстазе блаженства, я была влюблена… Влюблена в этот город. И весь мир рядом был просветленным и таким же крылатым, как кони, несмотря на болото проблем со стоячей водой повседневной рутины, то и дело тянущей ко дну, и порою, бывало, казалось, что не выплыву, что утону. Но и этой порою я лишь ликовала, что тонуть мне приходится именно здесь – в этом городе-сказке, живущей во мне. Словом, я находилась в состоянии какого-то ранее неизвестного мне сумасшествия и жила во хмелю, в сладких грезах, видя только лишь солнце, игнорируя тень, ощущая тепло и не чувствуя… холода.
Австрия – не страна иммиграции. Мне казалось, что здесь каждый русский на вес золота или же клад. И поэтому Анжелика, или Анжела, неожиданно появившаяся в моей жизни, могла рассчитывать на все, что угодно, а тем более на желание кому-то помочь и не просто кому-то, а нуждающемуся в моей помощи… бывшему соотечественнику, потому что буквально с пеленок я уже была зазомбирована на такие дела. Сострадание, благородство, порядочность, бескорыстие… – что еще может так украшать человека, а тем более выросшего в бывшем Советском Союзе? Идеология – великое дело, и она святее не только Папы Римского, но и любой религии – этого «опиума для народа», о котором твердили мне с детства многочисленные социалистические наставления, развешанные на кумаче по соседству с портретами великих вождей не только во всех мыслимых и немыслимых местах, но, как оказалось, и в тайниках души. Но если опиум еще можно все же вывести из организма, то внушенную с младенчества идеологию – никогда, если ты, конечно, не оборотень. Оттого и страдают в России, и не только в России, а на всей территории бывшего СССР, увядающие поколения людей эпохи Построения Социализма и даже начала Коммунизма от своей просветленной нравственности, сталкиваясь с «нравственностью» наших дней.
