В камере под крышей башни находились шестеро: трое, предпочитавшие называться «лордами» (а в некоторых случаях «исправителями»), жалкий арестант-простолюдин и два гарриона. В атмосфере неправильной призмы помещения, обитого по стенам плотным каштановым бархатом, было нечто извращенно мелодраматическое. Сквозь окно-амбразуру пробивалась полоска света – дымчато-янтарного, как если бы стекло покрылось пылью, что не соответствовало действительности: стекло это, прозрачное до незаметности, производило достопримечательные эффекты. Напротив окна темнела низкая трапециевидная дверь из черного скиля.
Потерявший сознание арестант полулежал в кандалах на сложносочлененной дыбе. Верхнюю часть его черепа удалили, а обнаженный мозг покрыли желтым слоистым студнем. Над дыбой нависла черная капсула – всего лишь приспособление из стекла и металла, завораживающее, однако, своей уродливостью. Из брюха капсулы выступали бородавки двенадцати прожекторов; каждый испускал дрожащую нить излучения, погружавшуюся в студень.
Арестант, светлокожий молодой человек, не отличался выдающейся внешностью. На бритом затылке пробивались рыжевато-коричневые волосы. Широкие лоб и скулы, туповатый нос, мягкий чувственный рот и заостренная челюсть, сходившаяся к маленькому крепкому подбородку, придавали его лицу выражение простодушной непрактичности. Лорды (устаревший титул «исправители» теперь употреблялся редко) мало походили на узника. Двое, долговязые и худощавые, с отливающей свинцовым блеском кожей, длинными тонкими носами и сурово поджатыми губами, коротко стригли и намащивали бальзамом глянцевые черные волосы. Третий – постарше, потяжелее, с нездоровым пурпурным наливом лукавого и хищного лица – вперил в узника неподвижно горящий взор. Лорд Фрей и лорд Фантон относились к происходившему с надменной брезгливостью. Гранд-лорд Дугальд, владетель Буамарка, казался хронически раздраженным. Все трое, представители сословия, знаменитого безудержными кутежами, производили, тем не менее, впечатление угрюмых субъектов, лишенных чувства юмора, неспособных к непринужденности и веселью.
Два гарриона – мускулистые массивные андроморфы с темной лилово-коричневой кожей – держались поодаль, в глубине камеры. В черных матовых полушариях их стекловидных глаз поблескивали искорки; их неподвижные лица обрамляли, наподобие бакенбард, редкие пучки черной шерсти.
Лорды, в элегантных черных костюмах, носили береты из ажурной серебряной сетки, скрепленной полудрагоценными камнями. Гаррионы обходились черной кожаной сбруей и передниками цвета дубленой кожи.
Подойдя к пульту управления, Фрей пояснял функции инквизиционного механизма: «Прежде всего – период сопряжения; каждый пучок излучения находит соответствующий синапс. Когда прекращаются контактные вспышки (а теперь наступает именно такой момент) и совпадают индикаторы, – Фрей указал на две встречные черные стрелки, – испытуемый становится ничем: примитивным животным, полипом с остаточными мышечными рефлексами».
«Компьютер классифицирует нейронные цепи в зависимости от распространенности и сложности перекрестных связей, относя их к семи категориям, – продолжал лорд Фрей, присматриваясь к желтому студню, где сканирующие лучи уже не вызывали беглое перемигивание вспышек. – Теперь мозг подразделен на семь доменов. Подопытный приводится в требуемое состояние посредством отмены контроля над теми или иными доменами и, по мере необходимости, подавления других. Так как лорд Дугальд не предусматривает реабилитацию…»
«Это пират – он подлежит изгнанию», – сухо произнес Фантон.
«…мы будем поочередно высвобождать один домен за другим, пока подопытный не предоставит всю информацию, интересующую лорда Дугальда. Хотя, должен признаться, побуждения гранд-лорда выходят за рамки моей компетенции», – Фрей покосился на Дугальда, проверяя его реакцию.
«Мои побуждения обоснованы, – отозвался Дугальд, – и, даже если вы не догадываетесь о сути происходящего, имеют к вам самое непосредственное отношение. Приступайте».
Ответив лаконичным утонченным жестом, Фрей прикоснулся к первому из семи переключателей. На желтом экране появилось бесформенное, судорожно пульсирующее черное пятно. Фрей пробежался пальцами по ручкам настройки: пятно стало более устойчивым и съежилось в кружок величиной с монету, подрагивающий в такт сокращениям сердца узника. Молодой человек захрипел, застонал, слегка напрягся в путах. С быстротой и точностью, изобличавшими немалый практический опыт, Фрей наложил на темный индикатор напоминающую мишень пиктограмму концентрических окружностей и снова отрегулировал приборы.
Помутневшие глаза юноши прояснились. Он увидел лорда Фрея и лорда Дугальда – черный кружок на экране вздрогнул. Узник увидел гаррионов – кружок расплылся. Узник повернул голову и посмотрел на небо через амбразуру. Солнце опускалось к западному горизонту. Благодаря любопытным оптическим свойствам стекла оно выглядело, как бледно-серый диск, окруженный розово-зеленым ореолом. Черный кружок на экране поколебался и постепенно уменьшился в диаметре.
