Я стояла на оживлённой улице города, сжимала в руках большой саквояж с вещами и обречённо провожала взглядом кареты, проносящиеся мимо. Мелкий моросящий дождь вкупе с прохладным осенним ветром поспособствовали тому, что мои тёмные волосы, длинное ученическое платье и тряпичные туфли стали влажными и неприятными. По телу пробегала мелкая дрожь, из носа текло, а руки и ноги замёрзли настолько, что я их почти не чувствовала.
Тяжело вздохнув, я развернулась, в последний раз посмотрела на здание университетского общежития, ставшее за четыре года обучения практически родным, и побрела вдоль улицы в противоположную сторону. Куда шла, сама не знала. Денег у меня почти не было – в университете, где предполагался полный пансион для студентов-бюджетников, необходимость в них отсутствовала, разве что на мелкие расходы, а знакомыми, у которых можно было взять несколько монет в долг или приютиться хотя бы на время, я не обзавелась. Так и шагала, повесив голову и думая о том, как мне доучиться последний год, оставшись без места в общежитии.
Вообще-то мне, как студентке, поступившей на бюджетное отделение алхимического факультета и подтвердившей своё право успехами в учёбе, полагалась комната. И я даже жила в ней последние четыре года вместе с девочкой на курс старше. Но потом моя соседка получила диплом и съехала, а я отправилась на каникулы к родителям, которые живут в другом городе. Сегодня вернулась в родной университет, уверенная в том, что всё будет по-старому, но пожилая вахтёрша доходчиво объяснила, что свободных мест нет. Совсем. Поход к декану ничего не решил. Я выяснила лишь то, многие комнаты были отданы высокородным первокурсникам, пожелавшим жить отдельно, как от родителей, так и от соседей по жилплощади. В итоге мест не хватило, а заботиться о студентах, хоть и хорошо успевающих, но принадлежащих не к высшему сословию, никто не собирался. Вывод напрашивался сам собой: хочешь доучиться – выкручивайся, не хочешь выкручиваться – собирай манатки и езжай домой лить слёзы о потерянных годах обучения.
Я была так занята своими размышлениями, что несущееся на меня механическое нечто и восседающего сверху кричащего мужчину заметила лишь тогда, когда до нашего столкновения оставалась какая-то пара метров. Увернуться не успела – и была сбита неизвестным мне агрегатом. От удара сильно болело бедро, а кожа на ладонях, выставленных мною для смягчения падения, была содрана. Я зашипела от боли и расплакалась, вспоминая о всех свалившихся мне на голову несчастьях.
– Девушка, с вами всё в порядке? Как вы себя чувствуете? Где болит? – забросали вопросами подбежавшие прохожие. – Врача! Есть здесь врач?
– Я врач! Пропустите! – прокричал кто-то, а через секунду меня стал осматривать седовласый мужчина в сером костюме.
– Доктор, что с ней? – с волнением в голосе спросил молодой светловолосый мужчина в огромных защитных очках с резиновой окантовкой, коричневой кожаной куртке и клетчатых брюках.
– Сильный ушиб ноги и ладони исцарапаны. Вероятно, шок. Не помешал бы более тщательный осмотр, – ответил человек, назвавшийся врачом. – И если бы не вы, голубчик, девушка была бы абсолютно здорова.
Блондин побледнел и покрылся испариной, а толпа загудела, как пчелиный рой.
– Нужно позвать констебля! Это же безобразие! Людей средь бела дня сбивают!
– Не нужно никого звать! – тут же отреагировал виновник аварии. – Я отвезу девушку домой и оплачу лечение! Расступитесь!
Ничего не понимающую меня подхватили на руки и хотели уже куда-то нести, когда я запротестовала:
– Поставьте меня на место! Я сама дойду.
Меня ещё никто и никогда не носил на руках, если не считать время, когда я была ребёнком. Чувство неловкости сковало меня. Казалось, что я, несмотря на довольно стройную, хоть и не миниатюрную комплекцию, слишком тяжёлая, из-за чего было стыдно перед мужчиной, державшим меня на руках. А влажная от дождя одежда, испачканная обувь и покрасневший от холода хлюпающий нос уверенности не прибавляли.
– Точно? – бросив скептический взгляд, спросил блондин в странных очках. – Я вполне способен донести вас до машины.
– Нет-нет! Пожалуйста, я сама, – почти взмолилась я. – Мне уже не больно.
Мужчина вздохнул и поставил меня на ноги.
– Благодарю, – смущённо бросила я и опустила голову, чтобы за выбившимися из причёски волосами не было видно покрасневших щёк.
Народ не расступался, ожидая того, чем же закончится вся эта история с наездом. Я же тяжело вздохнула, подхватила чудом уцелевший саквояж и сделала шаг вперёд.
– А-а-а! – вскрикнула, ощутив пронизывающую боль в бедре, и упала на брусчатку, ударившись о твёрдые камни коленями.
Не успела опомниться, как тут же была подхвачена на руки ворчащим блондином и усажена на мягкое сидение металлического монстра, сбившего меня несколько минут назад. Потом мужчина обошёл свой агрегат, уселся рядом со мной, что-то покрутил, где-то нажал – и наша безлошадная карета загудела, задрожала, а потом поехала!
Забыв от страха о боли, одной рукой я крепко вцепилась в дверцу, а второй прижала саквояж, чудом оставшийся при мне.
– Кто вы и куда мы едем? – спросила испуганно.
