Философия и литература утверждают, что поиски смысла – одно из определяющих свойств человека. Экзистенциализм поставил проблему смысла существования в центр философии. Альбер Камю, например, переформулирует гамлетовское «to be or not to be…» следующим образом «Решить, стоит или не стоит жизнь, чтобы ее прожить, – значит ответить на фундаментальный вопрос философии» (1). Достоевский устами Великого Инквизитора утверждает, что: «тайна бытия человеческого не в том, чтобы только жить, а в том, для чего жить» (2). Посмотрим же не на конкретные версии смысла, а на саму природу смысло-искания, генеалогию и структуру смысла как такового.
Начнем с того, что каждый человек, до и вне всех и всяческих обыденных или философских рассуждений о смысле уже имеет непосредственный, самоочевидный как декартовское cogito смысл существования – тело. Удовлетворение потребностей тела и продление его существования как можно дольше – таков базовый экзистенциальный смысл, на страже которого стоит могучий природный инстинкт самосохранения. Итак, мы назовем этот базовый, непосредственно данный смысл «cмыслом тела».
Однако, во-первых, человек может действовать вопреки логике «смысла тела» (например, вести разрущающий его здоровье образ жизни) или даже пойти на радикальный вариант отказа от продолжения жизни (самопожертвование, самойбийство), а во-вторых, немного найдется людей, которые скажут, что видят смысл своей жизни исключительно в том, чтобы есть, пить, иметь достаточно секса и длить это все настолько долго, насколько это возможно.
Дело в том, что поверх простого и естественного слоя «смысла тела» лежат гораздо более сложные и многоцветные смысловые слои. Непосредственно к слою телесного смысла примыкает слой «смыслов эго». Это целое созвездие смыслов, так или иначе, прямо или опосредованно, связанных с индивидуальной телесностью. Пречислять их нет нужды ибо список открыт, разнообразен и велик до бесконечности. В числе наиболее распространенных можно назвать такие как семья и дети, слава и самоутверждение, признание со стороны других, власть и богатство.
Наконец, есть и еще один смысловой слой, надличностного характера. Сюда относятся социально заданные (явным образом) смыслы. Например, религиозные верования. Или социально-политические идеологии. Или даже активистские практики (в наше время девальвации «больших нарративов» ставшие смысловой самоценностью, не нуждающейся в санкции идеологий).Назовем эту группу смыслов «метаиндивидуальными смыслами».
Очевидно, что у подавляющего большинства людей наличествует не один экзистенциальный смысл-ценность, а несколько одновременно. Независимо от того, что по этому поводу думает и говорит человек, но либо один из смыслов, либо комплекс взаимосвязанных смыслов становится доминантным. Например, политический деятель может полагать насчет себя и демонстрировать публично, что смысл его жизни заключается в служении идее. В то время как доминантным эксзистенциальным смыслом у него является власть (что, однако же, отнюдь не исключает возможность того, что и идея для этого политика является смыслом-ценностью, но на самом деле это переферийный, второстепенный смысл). Другой пример: человек может всячески заботится о своем теле, стремится стать долгожителем, при этом он может быть искренним сторонником какой нибудь религии, однако его доминантный экзистенциальный смысл лежит в сфере «смыслов эго», например, важнейшим для него является семья. Еще один момент который стоило бы здесь отметить, это то, что на протяжении жизни человека смыслы относительно подвижны и изменчивы. Превращение из Савла в Павлы встречается довольно часто не только в силу возраста, но и под влиянием жизненных обстоятельств.
Хотя «смыслы эго» и органично связаны с индивидуальной телестностью, это не означает, что они независимы от сферы социального. Представим себе, гипотетически, абсолютно изолированного и никогда не имевщего контакт с людьми человека. Конечно, тогда единственным смыслом его существования должен являться «смысл тела». Тут нет никай почвы для возникновения «смыслов эго», не говоря уже об «метаиндивидуальных смыслах». Для того, чтобы кроме непосредственного «смысла тела» возникли иные слои смыслов, «Я» должно иметь контакт с «Другими». Робинзон Крузо на своем необитаемом острове жил вне общества и каждодневно боролся за хлеб насущный, кров над головой, то есть, по видимости, «смысл тела». Однако весь смысл своего существования он видел не в этом, а в том, чтобы тем или иным образом вырваться с этого острова. Робинзон (как и вполне реальные русские сектанты, бежавшие от государства в полную изоляцию сибирской тайги) никогда и ни при каких обстоятельствах не мог начисто избавится от социального бэкграунда и именно этот бэкграунд диктовал ему смыслы, которыми он жил в полном одиночестве.
В этой связи возникает вопрос – свободен ли человек в выборе смысла-ценности? Ответ на этот вопрос – относительно свободен. Почему относительно? Потому что, во-первых, на выбор человека влияет множество факторов, как внутренних, так и внешних – его собственная психофизиология, воспитание, условия жизни, детские и пубертатные переживания, личностная история социализации, образ жизни, взгляды, идеи, которые в данном обществе и в данное время считаются нормативными и общазначимыми и т. п. Во- вторых, если сверхтелесные смыслы возникают только там и только тогда, где и когда «Я» входит во взаимодействие с «Другими», то из этого следует, что смыслы-ценности есть продукт соотнесения «Я» с «Другими» и это делает абсолютную, ничем не ограниченную свободу смыслопорождения и смыслообразования невозможной. С другой стороны, почему человек свободен в выборе? Во-первых, потому что невозможно отрицать данность еще одного, наряду с потребностью в смысле, фундаментального качества человека – свободу воли. Во-вторых, как это будет показано в дальнейшем изложении, сама онтология не допускает жесткой запрограммированности выбора. Можно сказать так, что, хотя человек не способен изобрести или избрать смысл, который не коррелировал бы так или иначе с социумом, во все же он выбирает по своей собственной воле из всего ошеломляюще обширного многообразия смыслов.
