Шуршик сидел в машине и смотрел, как мимо проносятся другие автомобили.
– Скоро приедем? – спросил он в очередной раз папу.
– Уже приехали, – ответил тот, – вылезай.
Шуршик обиженно засопел: вечно папа со своими шуточками вместо того, чтобы сказать по-человечески, долго ли еще добираться. Он уткнулся в окно с неизменным пейзажем: серый асфальт с фонарными столбами, редкий лес и скучные серые ангары. Ничего стоящего! Но вот машина свернула на узкую бетонку, и через десять минут показалась ярко-голубая крыша дачного дома. Папа подъехал к дому и посигналил. Отворилась дверь, оттуда появилась бабушка. Она вплеснула руками и засеменила к калитке. Шуршик вылез из машины и побежал навстречу.
– Наконец-то! – обрадовалась бабушка. – Привезли! Лето в разгаре, а ребенок в городе торчит.
Шуршик обнял ее и замер, уткнувшись в живот. От бабушки пахло пирогами и мятой.
– Проходите в дом, – скомандовала она. – Нечего на пороге топтаться.
Папа достал из багажника пакеты с едой и потащил на кухню. Шуршик помогал ему, как взрослый. Последним он внес горшок с кактусом.
– А цветок-то зачем приволокли? – удивилась бабушка. – У нас своих полно.
– Бабушка, – обиделся Шуршик, – это же мой! Я за ним ухаживаю.
Кактус Шуршику подарили, потому что он просил котенка.
– Давай ты сначала на цветке потренируешься, – предложила мама. – А то котенка кормить и поить надо, лоток убирать, прививки вовремя делать.
– Я смогу, – заверил Шуршик.
– Вот и посмотрим. Даем тебе испытательный срок на полгода. Справишься – заведем котенка.
На следующий день папа и Шуршик отправились в магазин. На полках стояло много цветов: фиалки и герань, бегонии и глоксинии. Там же росли и яркие экзотические красавицы. Но Шуршик подвел папу к кактусам: ему приглянулся один, похожий на зеленую шишку с длинными тонкими иглами, спрятанными среди белого пуха. На горшке непонятными буквами было написано: Espostoa lanata.
– Вот этот, – прошептал он – Шуршик стеснялся, когда оказывался в незнакомом месте.
– Слушай, может, другой возьмем? А то это какой-то колючий, – папа потрогал пух и укололся.
– Так он же мальчик! – возразил Шуршик. – А мальчики должны уметь постоять за себя.
Дома Шуршик поставил кактус на подоконник и забыл про него.
Прошло два дня.
– Ты своего питомца поливать собираешься? – поинтересовалась мама.
Шуршик смутился:
– А надо?
– Конечно! – сказала мама. – Он же живой. Нам всем нужна вода.
– Ты мне поможешь? – попросил он.
Мама взяла с подоконника бутылку с отстоявшейся водой и увлажнила землю в горшке.
– Вот так. Теперь каждый понедельник и пятницу поливай свой цветок. Если хочешь, можем отметить на календаре, пока не привыкнешь.
С тех пор Шуршик никогда не забывал про своего подопечного. Со временем даже начал разговаривать с ним, как с другом. Делился тем, что случилось за день в садике, и рассказывал на ночь страшные истории.
Вот и сейчас Шуршик стоял посреди кухни и решал, куда поставить горшок.
– Отнеси в свою комнату, – подсказала бабушка.
Шуршик поднялся по деревянной лестнице в мансарду и поставил кактус на окно.
«Тебе здесь понравится», – пообещал он.
С мансарды можно было вылезти на крышу веранды, правда, бабушка не разрешала: боялась, что Шуршик упадет. Рядом с домом росла яблоня, ее ветви стучали по мансарде при сильном ветре.
Снизу послышалось:
– Шурик, мой руки и иди обедать.
На самом деле Шуршика звали Сашей, иногда Шуриком. Прозвище он получил за то, что раньше он любил конфеты.
– Опять фантиками шуршишь? – притворно хмурилась мама, обнаруживая пустую конфетницу. – Все конфеты вытаскал.
Шуршик вздыхал, но от сладостей отказаться не мог. Чтобы мама не ворчала, прятал обертки за тумбочкой. Но однажды родители отодвинули мебель и обнаружили клад из блестящих бумажек. Красные, желтые и серебряные сокровища кучкой лежали на полу.
– Да… – протянул папа. – Похоже, у нас не сын, а сорока-воровка какая-то!
Шуршику стало так стыдно, что он упал на диван, накрыл голову подушкой и полдня ни с кем не разговаривал. С тех пор конфеты ел редко, но прозвище закрепилось.
Шурик спустился обратно и сел за стол. Бабушка налила борщ.
– Спасибо, я не голоден, – Шуршик не любил вареную капусту.
– Пирогов не получишь, пока суп не съешь, – категорично заявила бабушка.
Шуршик начал медленно хлебать бульон, в сторону отодвигая гущу.
– Да что ж это за ребенок! – запричитала бабушка. – Готовишь, готовишь, а он по нормальному съесть не может. Пока донышко не покажется, из-за стола не выйдешь.
Пришлось доедать. После бабушка пододвинула тарелку с пирогами и чашку молока. Шуршик жевал и думал: почему капуста в борще – такая противная и невкусная, а в пирожке – самое то. Он закончил обедать и встал.
– А посуду кто за собой уберет? – разворчалась бабушка. – Вот ведь Шуршень какой выискался!
Шуршик не любил, когда бабушка так звала его. Это было обидное прозвище, напоминающее трутня – ленивую пчелу, которую за безделье выгоняли из улья. Так и слышалось: «Вот ведь трутень какой!» Шуршик наморщил лоб и отнес тарелку. И даже помыл ее и вытер полотенцем. Он не Шуршень!
