Ян
— Ты куда свалил? — перекрикиваю музыку и смех пьяной девицы, которую я прихватил с собой из дома Королева.
Минут десять назад понял, что Азарин разосрался со своей малявкой и кинул меня в кругу своих тухлых друзей. Эти ребята понятия не имеют, что такое настоящее веселье.
— Отвали, Гирш.
— Э! — ржу, отталкивая руку девчонки, которая тянется к моему лицу. — Ртом лучше поработай, — расстегиваю ширинку и давлю ладонью ей на затылок.
Выжимаю газ на полную. Я не ошибся, рот у нее работает гораздо активнее мозга.
— Развлечься хочешь, эмоциональный труп? Идея одна есть, — возвращаюсь к Тимохе.
— Какая?
— Как в старые добрые, Азарин. Тебе надо остыть, а папочка знает, как выпустить пар.
Азарин медлит. Тупит он сегодня не по-детски. Его Ариша, передергивает от одного только имени, кому угодно череп вскроет своими вечными нотациями.
— Я на Воробьевых, — сдается мой унылый друг.
— Полчаса, и я там.
Отключаюсь. Лечу в левой полосе, иногда цепляя колесами встречку.
Притормаживаю на перекрестке, в аккурат на красный.
Пальцы сжимают руль. Откидываю башку на подголовник, прикрывая глаза.
Кончаю своей новой знакомой в рот, намеренно удерживая ее пустую голову, чтобы не соскочила.
— Глотай давай.
Девочка слушается. Когда выпрямляется, облизывает свои перекачанные пельмени и поправляет волосы.
— На троечку сойдет, — беру телефон, — номер свой диктуй.
Она тараторит, не уточняя деталей. Уверен, что где-то глубоко, там, где еще присутствуют остатки мозга, она уже спланировала нашу свадьбу. Хотя, если она думает о большой и чистой после минета незнакомому чуваку, с наличием серой жидкости в ее маленькой голове я перегнул.
Захожу в приложение банка. Проверяю номер. Привязан. Перекидываю пятерку деревянных и тянусь к ручке пассажирской двери. Открываю.
— Дальше нам не по пути.
— Что? — ее пухлые губы приоткрываются.
Она напоминает мне сома. Медленная, губастая рыба.
— Выметайся, говорю. Давай, шевели ляжками.
Блондинка хлопает ресницами. Думает, что я прикалываюсь, что ли?
— Я долго ждать буду?
Судя по тому, как меняется ее выражение лица, — дошло.
Блонди выскакивает из тачки и от души хлопает дверью. Посылает меня так далеко, вероятно не зная, что я туда уже сходил не один раз за свою жизнь.
Когда машина срывается с места, показывает фак. Пальцы бы ей в задницу засунул, но не сегодня. Спешу.
Газ в пол, и вот минут через пятнадцать я уже на Воробьевых.
Тачку Азарина вижу сразу. Жму на тормоз, резко сбрасывая скорость. Задницу заносит. Я пролетаю в паре сантиметров от Тимохиного «спорта».
Опускаю стекло. В нос сразу бьет запах жженой резины.
— Больной.
— Не ной, принцесса. Я торопился. Короче, схема такая… Ты долго там сидеть будешь? Прыгай, по пути все расскажу.
— На моей поедем.
— Не жалко? — смотрю на Азаринскую тачку. — Думаю, мы ее немного цепанем.
Тим отмахивается и садится за руль.
Вот такого Азарина я люблю. А то с появлением Громовой мой друг стал уж чересчур правильным. Проще говоря, скучным душнилой под стать своей девушке, которая его, между прочим, кинула.
Эта шмакодявка ЕГО кинула, блин, и еще дышит.
— Рассказывай.
Тим тащится как улитка. Стрелка спидометра едва задевает сорок.
— Хочу сделать Ладке подарок ко дню рождения.
— Мачехе?
— Ага. Батя же ей шоу-рум подогнал в своем ТЦ. Но ремонт там тухлый. Предлагаю подправить.
— Каким образом? — в Тимохиных глазах загорается знакомый азарт.
— Твоя малышка, — хлопаю по торпеде ладонью, — еще ни разу не каталась по ночному ТЦ, я уверен…
***
— Да нормально. — Рассматриваю медсестру в коротком халате, ей бы еще чулки белые… — Жить буду. Точно перелом? — смотрю на свою руку.
Азарин так резко дал по тормозам, что я чуть через лобовуху не вылетел.
— Снимок будет готов с минуты на минуту, доктор придет, все расскажет.
— Отлично, — прижимаюсь затылком к стене, сидя на кушетке. Хоть бы кровать нормальную подогнали, что ли?!
По возне в коридоре понимаю, что батя уже нарисовался. Тимоха от меня через стенку, его отец минут на десять раньше моего подоспел. Стены здесь картонные, я прекрасно слышал, как он там орал.
— Где…
Батя открывает дверь. На лице извечный покерфейс. Сама деликатность и вежливость. Его бешенство выдает только пот на лбу и розоватые пятна на лице, которыми он пошел.
Пожимаю плечами, чувствуя резкую боль в левом предплечье. Только бы ушиб, а таскаться со сломанной конечностью вообще нет желания.
— Ты совсем охамел, Янис.
— Случайность.
— Оставьте нас одних, пожалуйста, — просит медсестру, и та сразу сваливает.
— Номерок оставьте, девушка. Эй! — ору ей вслед.
Отец только зло на меня косится.
— Тебе девятнадцать лет, Ян, не пять, не десять, что за детские выходки? Ты кому хуже сделать хочешь? Если ты думаешь, что после этого я разведусь с Ладой и твоя мать вернется…
— Заткнись и не трогай маму.
Терпеть не могу, когда он о ней говорит.
— Домой поехали.
— У меня перелом, я тут перекантуюсь.
— У тебя ушиб. Я уже говорил с врачом. Собирайся.
Ушиб? Прекрасно. Соскакиваю с кушетки и с улыбкой во всю рожу иду за отцом.
На улице нас сразу окружает кольцо охраны.
Большую часть дороги мы едем в тишине. На зубах скрипит от злости. Он притащил эту меркантильную дрянь полгода назад. Невесту, блин, привел. Даже не спросил, против ли я…
