В доме было множество зеркал. Старинные, в резных рамах с позолотой, и современные зеркала украшали здесь стены и даже потолки. Его мать остановилась в прихожей, взглянула в одно из них, чтобы поправить макияж. Было темно, она не включила свет, а щёлкнула зажигалкой. Он наблюдал: тёплый свет от пламени освещал в зеркале её голубые глаза, яркую помаду на узких губах, потом, скользнул по стройной фигуре с головы до ног.
Она распахнула дверь, шагнула за порог, но той же минутой вернулась.
– Костя! – крикнула она в пустоту огромной прихожей.
Он уже сидел у камина, бросал обрывки бумаги в огонь. Она прошагала в гостиную, стуча каблуками о паркет.
– Что? – удивился он.
– Завтра меня не будет. Если что, отцу скажешь, уехала на семинары.
Перед уходом она хотела было поцеловать его в щеку, к счастью, передумала.
Она не была плохой матерью – как можно!? Она была терпелива – стиснет зубы и молчит. Слова были просто не нужны. Один её взгляд чего стоил – казалось, взглянет и дом обрушится. Всю свою жизнь эта женщина сколачивала себе капитал. Она шла на всё ради того, что сейчас имела. С детства вместо кровопролитных историй он видел лишь достаток – это совсем не то, что показывают в фильмах о психопатах. И всё равно его тошнило при виде её. Её игра в любовь была противна, хуже, чем откровенная нелюбовь. Все считали её замечательной матерью, а его – неблагодарной ошибкой природы. Он всегда был злым и всегда ненавидел мать. Благородные благодарности его не касались – он на это не вёлся.
Издалека он смотрел на себя в зеркало, смотрел сквозь полумрак. В зеркале вырисовывался силуэт подростка: высокий, неплохо сложён. Он отходил и подходил снова, осматривал себя со всех сторон. Взгляд: то саркастический, то доверительный.
– Отец, – сказал он в пустой коридор. На пути к кабинету он представлял, как скажет это слово, как посмотрит в глаза.
Едва слышно приоткрыв дверь, он вошёл. Мужчина сидел у окна: волосы с проседью, вид усталый. Он вглядывался в цифры, щупал виски. Последнее он делал, когда у него болела голова, что бывало нередко. Слабость только на руку.
– Отец, – произнёс он.
Тот вздрогнул, взглянул на него. Ему нравилось пугать людей – заставать их врасплох.
– В чём дело? – спросил мужчина и как-то обмяк. Видимо, всё, чего он хотел в завершении тяжёлого дня – это избавиться от незваного гостя.
– Отец, – продолжал Костя, – тебе не нужен автомобиль на выходные, ты отдашь его мне…
– Да ты даже водить не умеешь, – забормотал он. Потянулся к ящику, достал ключи. На лестнице послышался грохот – он отвёл глаза. И, бросив ключи в ящик, захлопнул его. – Уходи! – крикнул он.
У дверей Костя услышал:
– Без стука больше не входи, понял? Не входи! – в голосе была лёгкая дрожь, почти отвращение.
Костя бросился вниз – в подвалы, долго бежал по извилистой лестнице, а там уставился в зеркало. Оно висело в тёмной каменной коморке на самом дне. Полтора часа он смотрел в него, размышляя, что же с ним не так. Следуя логике, всё делается по причине, вроде автомобиля, который приберёг старик. Людям свойственен такой подход, но они ненавидят друг друга за это. Если невыгодно быть собой, то кем же быть? Он толковал с отражением, снова представлял, как подойдёт к отцу. На что он будет давить? Сладостные мгновения – привкус ванили во рту, приторный, пленяющий. А может, мерзкое разоблачение – позор, кислый, словно пивная капуста. Это всё такие глупости, но чего не сделаешь, когда хочешь заполучить автомобиль от человека, который тебя терпеть не может. Возможно, он всё усложнял, но полюбил театр и книги о том, как управлять людьми. И результат был: вскоре, навык наигранных эмоций развился в нём до неплохого уровня, но, всё же, лучше узнавая, люди начинали его ненавидеть. Они говорили ему – «Ты – плохой человек», при этом всегда смотрели на него так, будто он должен оправдываться. Злой человек ничего от добрых дел не получает. Он насилует и убивает ради конкретной выгоды. В чём он виноват? Костя понимал, что мог бы и не убивать. Иногда, он думал, что не будет этого делать, но что делать вместо этого? Что даст ему то, что ему необходимо? Он завидовал всем людям на земле. У них было счастье, которого у него не было даже изредка. Всё было слишком тихо в его жизни. Тихо до тошноты. День за днём, день за днём – словно вечно тикают часы в одном ухе. Это скучно. И по-своему больно. Может, даже больнее страдания яркого.
Иногда, ему не спалось. Что-то журчало прямо над головой. Запах крови висел в воздухе, а на потолке – зеркало. И каждую ночь он лежал с открытыми глазами. Распахнутые в ночь, они сверкали, они были почти синими, как два подкрашенных куска льда – совсем никак у большинства голубоглазых. Всё никак у большинства. И пусть бы так, но сон не приходил уже четвёртый день. Ему был нужен и автомобиль, и деньги. Он собирался в своё первое путешествие.
***
Через три года он стал взрослым. Он не мог не считать себя таковым, и дело было не в возрасте. Первыми его жертвами стали двое мужчин и женщина, он убил их собственными руками. Правда, в руках был нож, но это не револьвер. Четвёртого мужчину он задушил. Трупов на его счету было немало.
