– Солнце заходит слишком медленно.
Мои слова были встречены молчанием.
Впрочем, я не ожидал другого ответа. Ведь стоящие рядом со мной были такого же мнения. Они были такими же, как и я. Одного рода. Моя семья, стоящая на балконе древнего замка, уединившегося в невысоких горах, неподалеку от Праги, старой и прекрасной. Но истинными пражанами мы не были – мы переехали сюда из Лондона для того, чтобы тихо жить в Чехии – прекрасной стране, словно созданной для нас.
– Ты говоришь как девица из женского романа, – вдруг сказал мой старший брат Маркус и ухмыльнулся, довольный тем, что сумел задеть меня.
Мои губы дрогнули в усмешке. Я приподнял бровь.
– И давно ты увлекаешься женскими романами? – парировал я.
– Ирония здесь лишняя. Есть исключения из правил.
– Например?
– Классика. Джейн Остин.
– Ты прав. Эта женщина создала шедевры.
– Я наблюдал за ее жизнью. Она была крайне приятной особой. Но тебя в те времена занимали совсем другие вещи.
– Маркус, перестань хвастаться своим старшинством. Ты старше меня всего лишь на десять лет. – Я насмешливо усмехнулся.
– Именно, братец. Десять лет – довольно внушительный срок.
– Не для нас.
– Маркус, Седрик, отложите свой спор и наслаждайтесь закатом. – Нежный упрек матери заставил нас с братом саркастически улыбнуться и замолчать. Мой задумчивый взгляд недолго побродил по небольшому лесу и замер на одной из красных крыш великолепной Праги.
Я ненавидел свое имя. Седрик. Оно напоминало мне какой-то плохой роман. Должно быть, так обязан быть назван главный герой. И это имя мне придется нести всю свою жизнь. Но уже сейчас, в свои двести восемьдесят шесть лет, я не понимал, отчего родители дали мне это напыщенное имя.
Забыл сказать: я – вампир. Как мой брат, отец и мать, я нес бремя вечности и бессмертия – два великих дара. Однако эти дары были не всегда удобны: наше место жительства менялось так часто, что, кажется, в Европе не существовало города, в котором мы не оставили свой след. Мы переехали в Прагу из Лондона десять лет назад. Но года стали пылью так скоро и незаметно, что мне казалось, будто прощание с мрачным Лондоном свершилось вчера. Не могу сказать, что кровь пражан отличается от крови лондонцев. Думаю, совсем чуть-чуть. Кровь людей всегда одинакова. Как и все люди.
Наша семья – Морганы – одна из самых больших и уважаемых и в вампирском мире, и в мире людей. Мой отец был обладателем гордого звания «Сэр»: когда-то он был рыцарем Ее Величества, королевы Английской империи Елизаветы Первой. Моя мать – представительница чешской семьи Богали. А я – наполовину англичанин наполовину чех с дурацким именем Седрик. Своего старшего брата Маркуса я уже упоминал.
Наша жизнь наполнена весельем: ночь в полном нашем распоряжении. Скорость, сила, свобода – все это великолепно и прекрасно. До восхода солнца. Едва дневное светило начинает свой восход, мы спешим спрятаться в своих жилищах. В отличие от выдумок людей, солнце не убивает нас и не жжет нашу кожу. Причина нашей нелюбви к солнцу – в другом: коснись оно нас своими лучами, люди видели бы дряхлые, полуразвалившиеся останки, которые мы прячем под прекрасной маскировкой, созданной идеалом человеческой красоты. Мы притворялись людьми. Поэтому, солнце было нашим врагом: едва завидев наши истинные обличия, настоящие люди разбегались бы кто куда, а паника в человеческом мире нам ни к чему. Наша тайна и отрицание собственного существования – главный аспект нашей жизни: ведь мы – хищники, люди – наша добыча.
– У меня к тебе дело, – вдруг шепнул мне брат. – Личное.
– Я заинтригован, – коротко ответил я.
Маркус нечасто обращался ко мне с «личными» делами. И любопытство взяло меня в настоящие тиски. Зная брата, я предчувствовал важный и крайне занятный разговор.
Как только ярко-оранжевый диск солнца сел в густое длинное море облаков, Маркус и я покинули замок и устремились на отдаленный невысокий валун.
Загадочно-рассеянный вид брата интриговал меня. По глазам Маркуса, всегда смеющимся, но теперь спокойным и даже нервным, я понял, что наш разговор будет серьезным. Интересно, какими в этот момент были мои глаза? В душе я строил догадки, о чем будет идти речь, если для этого потребовалась такая секретность.
Мы остановились у края пропасти, и я ожидающе взглянул на брата, думая, что Маркус начнет свой рассказ незамедлительно, но, казалось, он вообще забыл о том, что вызвал меня на тайную беседу, и молча наблюдал за горизонтом.
– Так, о чем идет речь? – скучающим тоном спросил я, чувствуя, что, если не заговорю первым, Маркус не скажет ни слова.
– Мне кажется, я уже знаю, что ты ответишь, – сказал брат, взглянув на меня. На его губах играла довольная улыбка.
– Маркус, не тяни. У меня есть планы на вечер. – Фраза Маркуса показалась мне бессмысленной.
– Никогда не думал, что доживу до этого дня. Я влюбился, – спокойным тоном сказал Маркус. И добавил. – Совсем недавно.
Я насмешливо хмыкнул. Мне-то казалось, что речь действительно пойдет о чем-то серьезном.
– И ради такой ерунды ты отвлек меня от дел? – недовольно заметил я.
– Ерунды? – нахмурившись, переспросил он.
