Новелла первая
В ней мы узнаем от Юрия о роковой ошибке его друга, и о том, как он ошибался, принимая своего друга совсем за другого человека.
Много о чём мог бы я рассказать вам, друзья мои, но то, что волнует меня больше всего, и от чего в первую очередь мне хотелось бы предостеречь вас, по воле небес случилось давным-давно именно с моим близким другом Алексеем из славного города Киева. Алексей был из той породы коммуникабельных и приятных во всех отношениях людей, с которыми, случись вам сопровождать их хоть на футбольный матч на стадионе имени Ленина, хоть в соседнюю общагу к знакомым девчонкам, маршрут займёт столько времени, что к его завершению конечный пункт и сама цель его могут претерпеть неоднократные изменения. Всё дело в том, что у Алексея так много друзей, что совершенно непонятно, откуда он находит время для общения с таким количеством людей. Каждый встречный не просто здоровается, но и затевает с ним разговор, из которого становится понятно, что они с Лёхой не просто приятели, у них есть несколько общих проблем, требующих оперативного обсуждения и немедленной сверки позиций по способам их устранения. Не стоит удивляться, что эти проблемы нередко вносят изменения в наш маршрут, и вот, вместо того, чтобы в 10-й общаге с пирожными и лимонадом забирать у очаровательной Снежаны мой зашитый ею пиджак, мы уже направляемся на Павлово поле, торопясь передать лекарство находящейся там проездом из Киева в Одессу двоюродной сестре Светлане приятеля Алексея Романа. Роману же нужно срочно гасить хвостовку по испанскому языку, а так, как Лёха тоже учит испанский у Инги Валерьевны, и позорно попросил у неё на прошлом занятии 2 рубля, мы по пути вместе с Романом сначала идём в 12-ю общагу, где мне могут дать 3 рубля мои друзья по аэроклубу, чтобы через Романа передать долг Инге Валерьевне. История с испанским была головной болью Алексея, на первом курсе, когда все записывались в группы немецкого или английского языка, Лёха неожиданно сказал, что в школе учил испанский. Похоже, что он рассчитывал таким образом избавиться от иняза, но институт, не долго думая, нанял почасовика Ингу Валерьевну, благо испанцев на курсе оказалось целых два. Роман, правда, действительно в школе учил испанский. Преподаватель, оценив глубину Лёхиных знаний, выгонять его из группы не стала, но всегда в разговоре с ним брала снисходительный тон, так, будто разговаривает с не вполне адекватным человеком. Лёхе оставалось только одно – учить испанский так, чтобы у препода не оставалось никаких сомнений в его любви к Испании, с её Донкихотами, Барселоной и Хуан Антонио Самаранчем!
История, о которой я хочу поведать, произошла с моим другом где-то в начале восьмидесятых годов прошлого века. Господи, спаси мою душу, до меня только сейчас дошло, что в те доисторические времена мы с Лёхой уже работали на космос! Но космос космосом, а свою зарплату грузчика мы получали за то, что возили на тележке блоки для телевизора Берёзка из цеха, где их паяли, в испытательный корпус. Тогда мы не подозревали, что на заводе Коммунар телевизоры выпускались как сопутствующий товар народного потребления, а основным изделием была электроника для космических кораблей. Десять подъёмов в довольно крутую горку с грузом и десять спусков с ветерком на пустой тачке – вот и все должностные обязанности социалистического грузчика – экспедитора. Жизнь не была бы в полной мере жизнью, если бы мы, её арендаторы, кроме обязанностей не имели кое-каких прав! И в том числе, разумеется, своего основного права – права на ошибку! Одну из них совершил и …нет, не Алексей, рассказ про историю его ошибки я невольно пытаюсь всячески оттянуть, столь тягостной, даже спустя много лет, она мне помнится. Это я, я, жизнерадостный грузчик, которого мастер послал за скобками для диковинного японского электростеплера, совершил эту невинную, но дико интересную ошибку! Им, степлером, запечатывали коробки с готовыми телевизорами, а я просто болтался у всех под ногами, поэтому я, повторяя про себя слова мастера – минус третий этаж, бокс 57, минус третий этаж… шел к лифту, и в лифте неожиданно познакомился с необычайно красивой девушкой, и пока мы обменивались контактными данными, в моей голове с адресом, который назвал мне мастер, произошла метаморфоза. В результате, когда Анжела вышла из лифта, я уже повторял его в другой редакции – минус пятый этаж, бокс 57!. Минус пятый этаж меня насторожил. Я стоял в высокой галерее, освещённой уходящими вдаль рядами жёлтых лампочек, их тусклый свет терялся где-то очень далеко. Мимо меня ехал грузовик, и я, недолго думая, поднял руку.
Машина тормознула, водитель подозрительно посмотрел на меня, но, услышав про пятьдесят седьмой бокс, мотнул головой, приглашая в кабину.
– Пропуск-то есть?,
– Нет, сказали, так пустят!
– Ну, без пропуска через восточный терминал попробуй, тебя как зовут-то?
– Юра.
– Ну, пока, Юрка, тебе вон в ту калитку, указал пальцем водитель, притормаживая, я тоже Юрка, бывай!
