О жизни и творчестве Петра Алешкина
Два ангела сидят у меня на плечах: ангел смеха и ангел слез. И их вечное пререкание – моя жизнь.
В. Розанов
Пристроившись на краешке стола, он тщательно выводил на конверте адрес редакции «Комсомольской правды».
Как обычно, в интернатской комнате стоял галдеж. Кто-то из одноклассников заглянул ему за плечо:
– Братцы, Петька в Москву письмо пишет!
Тотчас его окружили и, прыгая вокруг, пытались выхватить конверт.
Он вырвался, выскочил на улицу. За ним бежали. Влетел в стоявший на пути девчоночий туалет, бросил конверт в яму.
В том конверте был самый первый его рассказ. Девятиклассник Петька Алешкин хотел стать писателем, и больше всего боялся, что об этом узнают скорые на подначку дружки.
Бог весть, откуда в пареньке из тамбовской деревни взялась эта страсть к сочинительству. В деревне Масловке, где он родился, и света-то не было: сидели при керосиновой лампе. Отец окончил два класса, а мать и вовсе читать не умела.
Семья жила, как и все в деревне, трудно. Отец пришел с фронта и вскоре умер. Пете было 10 лет. Мать одна поднимала пятерых детей.
Он был слабосильным, маленького роста. Но в обиду себя не давал. И планы вынашивал громадные. Было в нем какое-то ожесточенное упорство, оно потом с летами только крепло. Решил к двадцати годам стать знаменитым. Понимая, что какой-то мелочью не прославиться, сразу стал писать трехтомную эпопею. Было ему тогда девять лет. Чувствовал, что его ночные сидения при керосиновой лампе покажутся странным занятием в приземленной деревенской жизни, и боялся, как бы не назвали придурком.
В 1966 году Петр Алешкин закончил школу. Ехать в столицы не помышлял: навряд ли в столичный вуз поступишь, да и на какие шиши там жить?
Поехал в ближнюю столицу – Тамбовский пединститут, литфак. Не прошел. Но особенно не горевал, работал в колхозе, а вечерами писал, много читал.
Он понимал, что писателю нужен жизненный опыт, а тут как раз и газеты, и радио призывали набираться этого самого опыта, завлекая романтикой целинных степей и северных болот. Помните? – «Под крылом самолета о чем-то поет…».
Алешкин по комсомольской путевке уехал строить газопровод «Средняя Азия – Центр». И можно себе представить, каково там пришлось деревенскому пареньку, только в семнадцать лет увидевшему телевизор и двухэтажный дом.
Потом Александров Гай в Саратовской области: изолировщик на компрессорных станциях. В восемнадцать он стал бригадиром.
На Тамбовщине Алешкин окончил ПТУ, получил специальность каменщика и ушел в армию. Служил в Ровно. Оттуда в нем начался интерес к украинской и вообще к славянской культуре. После армии – опять домой. Он устроился шофером в райцентре Уварово. Поступил на заочное отделение Тамбовского пединститута, и уехал в Харьков. А там уж, в этом первом огромном для него городе, помотало его вдоволь: кровельщик в мехколонне, плотник-паркетчик домкомбината, слесарь-сборщик ХТЗ – знаменитого харьковского тракторного.
А на тракторном заводе было литобъединение.
Что такое лито – теперь объяснить довольно трудно. Литобъединения просто вымерли. Но для нашего поколения это было все – первые друзья, дышавшие тем же, что и ты, литературные споры с ними за дешевым вином до полуночи, открытия и потери, безумная вера в свой талант, и назавтра – ощущение своей полной никчемности. Там были свои гении и свои графоманы, свои красавицы и свои сумасшедшие…
Но самое главное – ты как бы проверялся на прочность. Суровей критики лито не было ничего. И когда тебя называли графоманом, ты мог хоть на ушах стоять, но графоманом и оставался. А люди там были самые разные. Я помню, например, в своем лито сидящих рядом председателя горторга и хиппи с серьгой в ухе. Оба – поэты. И предгорторга, как поэт, был поинтересней.
Харьков – город непростой. Он ведь не украинский, и не русский, и не еврейский. Хотя все это в нем есть.
Харьковское литобъединение вел местный писатель Г. М. Гельфандбейн. Уже пожилой, с учтивыми манерами, он входил в зальчик дома культуры, садился, благожелательно оглядывая домохозяек, студентов, пенсионеров и слесаря Алешкина.
А слесарь Алешкин в ту пору влюбился и стал писать стихи. Жил он в заводском общежитии, где не особо-то попишешь, и поэтому все свободное время проводил в читальном зале заводской библиотеки.
Библиотека была прекрасная: просторная, светлая. Пожилые библиотекарши радовались, видя молодые лица, а уж Алешкина они просто обожали. Юноша вгрызался в классику. Открыл для себя Бунина, увлекся рассказом. Собственно, его первая книга была написана там, в этой библиотеке.
В литобъединении постепенно складывался костяк: все больше появлялось ребят, так же одержимых литературой. После занятий бродили по городу, читали стихи, продолжали спорить. Сам Петр Алешкин об этой поре вспоминал:
«Мы были друзьями, но как мы были безжалостны к неудачным рассказам друг друга, и как радовались удачам!
Помнится, Славик Еремкин так разделал один из моих рассказов, критиковали его и другие, но он был особенно насмешлив и жесток, говорил такие слова, что я потом всю ночь не спал, лежал в лихорадке, всю ночь спорил про себя со Славиком, доказывал ему, что он не понял меня, что рассказ не так плох.
