Густая зелень заглушает беды мира,
расцвёл жасмин живым шатром террас,
а ты от Крыма и до белых скал Памира
летишь опять по пыльным лентам трасс.
В покой и тишину неброских серых улиц
и в монотонность гула наших дней
вплелись, влились – возжлись – стихи и распахнулись
бездонной глубиной сердца людей.
На кровь, на взрыв, на глушь, на глухоту людскую,
на боль разлук и радость кратких встреч,
на всю бескрайнюю вселенную такую —
стихи твои: любить – добро – беречь!
Всё заграничные края, красоты мира,
куда порой и сам в мечтах я рвусь…
Но сколько красоты и русскости: ЛЮД-МИ-ЛА.
Людмила… Та, что воспевает Русь!
И ты опять встречаешь солнце у Памира,
и в пушкинском Крыму пройдёшь не раз
густою зеленью щипахинского мира
среди шатров жасминовых террас.
И в переделкинском покое нестоличном
прочтёшь меня: «Ну, человек-чудак!
Всё кажется ему: под небом земляничным
Напутствия поэту пишут так…»