Только начинало светать. Ранние лучи касались листвы многолетних деревьев лесов Белоруссии. А под ними расположился отряд советских солдат, с первых дней войны, сражающихся против немецких оккупантов; но сейчас были те минуты спокойствия, которые каждый боец ценил не хуже дополнительного пайка. У тлеющего костра сидело несколько мужчин, все они выглядели как люди, которые уже видели лишения и смерть, но сейчас их глаза горели живым огоньком, ведь они вспоминали мирную жизнь, родной дом.
– Эх! Вот в такую рань мы с друзьями могли рыбу руками ловить, а вода как парное молоко, и стелющийся туман над речкой.
Парень после сказанного зажмурился и незаметно улыбнулся, вспоминая покалывание кожи от холода воды, обжигающее, но такое приятное.
– Гришка, ну кому ты сказки рассказываешь! Как молоко. Холодно ведь…
– Не спорь, Степан, если не знаешь, – ласково сказал самый старший из них, все его звали Петрович.
– Ты, Гришка, лучше расскажи, как ты попал к нам в отряд. Ты ж еще молодой! Или документы подделал?
– Да что там рассказывать. Отучился семилетку и как все пошел по стопам родителей работать в колхоз.
При этих словах подступил такой ком к горлу, который уже не проглотить. Сразу вспоминаются золотые поля, облитые солнцем, не кончающиеся до горизонта, путлявые речки, полные рыбы, которыми просто расшита родная станица и, конечно же, люди, такие добрые и открытые, но дорогу им лучше не переходить: каждый казак, только посмей покуситься на него и его свободу, не стерпит, даст отпор.
Степан понял, что Гришка опять замечтался, как он любил это делать, и решил поторопить его.
– Гриш, это, ты давай дальше рассказывай, ты нам уже про свою станицу (как ее там) все уши прожужжал.
– Не нравится – не слушай! И не как ее там, а Расшеватка, – огрызнулся Гришка.
– Да не обижайся, а рассказывай дальше.
– Я же говорил, что живу в казачьей станице. Вот как объявил председатель колхоза, что началась война, собрались казаки на сходку и решили, что нужно выручать отечество и каждый, кто может стрелять или рубить шашкой, должен идти на фронт, а у нас все такие, с детства этому обучаемся. Дали день на сборы, и утром рано почти все казаки пошли в военкомат, от станицы за двадцать километров. Ну а дальше вы знаете: дали пулемет и отправили к вам в отряд.
Степан смотрел непонимающе: как так собрались и решили идти?
– И что, вас всех отправили?
Гришка ухмыльнулся:
– Ну да, а что ты сделаешь против казаков? Отказали бы, мы бы на конях доехали.
Петрович докрутил самокрутку, туго набитую махоркой, взял загрубевшими пальцами уголь и подкурил. Седой дымок выбежал из его усов.
– Хорош табак. Турецкий, горький.
Он немного задумался, но долго сидеть нельзя, хоть и жаль бойцов, он старшина, и ему пора выполнять свои обязанности и поднимать отряд.
После нескольких приказов весь отряд из двадцати человек начал свой ежедневный ратный труд. После нескольких недель войны уже каждый привык все делать споро, без промедлений и, главное, тихо.
