Люлик медленно приоткрыл глаза, немного побаиваясь сделать хоть какое-то лишнее движение или чрезмерно амплитудный вдох-выдох. Он лежал на широкой большой кровати в светлой и чисто прибранной комнате. Коснувшись сознанием своего тела и заглянув, не высвечивая подробности, в каждую его часть, он обнаружил, что не испытывает где-либо даже малейшего дискомфорта, и, удовлетворившись беглым просмотром тела, перевел сознание на исследование новой для него комнаты.
Кровать была низкой, но не жесткой и не мягкой, а очень удобной для спины.
В большом и круглом окне, расположенном на потолке, на фоне черного неба ярко светили звезды, при более детальном рассмотрении которых он не обнаружил ни одного из узнаваемых созвездий, так знакомых ему с детства на Земле.
Странно, что это ничуть его не испугало, еще более странным было то, что Люлик тут же отметил, что подумал о Земле как о другой планете.
Стена напротив кровати проецировала красивый пейзаж: над снежно-ледяным настилом с красивыми переливающимися блестками ото льда нависало сине-фиолетовое небо с теми же незнакомыми ему звездами.
Люлик, конечно, догадался, что это был большой и тонкий монитор, так искусно гармонирующий с остальными предметами интерьера в комнате. Справа, ближе ко входу, стоял круглый стол на одной широкой ножке с массивным основанием, и три стула вокруг него. Если в комнате и были шкафы для одежды или ящики, то они были встроенные, при беглом осмотре он их не обнаружил.
Люлику было двенадцать лет по земным меркам. Он был умным, образованным и очень любопытным ребенком, хотя некоторая избалованность и неуверенность в себе немного мешали его гармоничному развитию.
По телу мягко прокатилась волна, предшествующая каждому новому событию.
В комнату вошел Макс.
Макс был красивым белобрысым и голубоглазым ребенком восьми лет по земным меркам.
Уверенный шаг и насыщенный пронизывающий взгляд выдавали в нем внутренний стержень и целеустремленный характер.
Положив чистый комплект одежды на край кровати, он немного грубо, как показалось мне, выпалил:
– Люлик, одевайся, жду тебя через 15 минут в гостиной.
Через мгновение его уже не было в комнате.
Я быстро оделся в очень удобную и подходящую по размеру одежду, еще осталось время для размышлений.
Макс был моим родным братом.
Незнакомое небо, незнакомая комната, спокойствие, с которым я воспринимал происходящее, наконец Макс. Практически одновременно задействовав интуицию и отнюдь не слабый аналитический ум, я понял: Макс, вот причина, по которой я испытывая здесь, на незнакомой планете спокойствие, даже чрезмерное, сравнимое с блаженством. И что ключиком для дальнейших объяснений, как я сюда попал, и остальных вопросов является родной брат.
Даже немного странно, что при всех наших ссорах в детстве я стал слушаться Макса именно в серьезных вопросах. Это произошло настолько мягко и незаметно для моего сознания, что можно было подумать, это произошло от многолетнего тесного общения и от общей крови. Но, как я потом нередко наблюдал, Макс оказывал такое влияние и на взрослых, совершенно посторонних ему людей.
Итак, Макс. Он должен объяснить его появление на этой планете.
За оставшиеся десять минут, которые отмечал в голове, как заправский хронометр, я сформулировал про себя вопросы к Максу, на которые хотел бы получить ответы в первую очередь. Я еще не видел толком ни планеты, ни ее обитателей.
1. Как я здесь оказался?
2. Почему ты здесь?
3. Где наши родители?
4. Кто жители этой планеты?
5. Каково политико-иерархическое устройство строя здесь?
6. Каковы идеология и мировоззрение на этой планете?
7. Каковы питание, элементы быта, взаимодействие с другими обитателями?
8. Зачем я здесь?
Вопрос эвакуации, побега с этой планеты на первых порах я отмел все по той же причине нахождения здесь Макса и его уверенности и спокойствия.
Спустившись по широкой лестнице в холл, я обнаружил Макса, сидящего за большим круглым столом в одиночестве. На столе стояли четыре тарелки, две большие вазы с зелеными салатами и приборы на двух человек. Макс безапелляционно рукой показал на стул, стоящий как раз напротив него через стол, где находился комплект приборов.
Только тут я понял, насколько голоден и что не ел уже, наверное, часов четырнадцать-шестнадцать.
– Раз уж ты голоден, то начнем с завтрака, – сказал Макс.
Я улыбнулся, но даже не спросил, откуда Макс догадался о моих вопросах, так как привык, что Макс часто читал меня как открытую книгу.
