Мир слишком велик, чтобы уместить его на одном листе. Мыслей слишком много, чтобы выстроить их в строчки. Образы из детства просятся наружу. Воспоминания о былом. Хочется, чтобы помнили. Или узнали. Хочется открыть другим этот мир, он так велик… Но как всю жизнь в строчки уместить?..
…Это было давно, в СССР, в далеких восьмидесятых, в моем Детстве. Пишу с большой буквы, потому что это не просто отрывок жизни, а особый мир, место и время на Земле, которые не выбирали мы сами, а просто оказались там волею судьбы…
Там, где сверкающей стальной нитью проходит по бескрайней степи Турксиб, соединяя Сибирь со Средней Азией, есть одна небольшая станция. Перед ней дорога расходится на три полотна, потом вновь сужается. Три пары железнодорожных путей – на них часто стоят три поезда зараз. Для нас, первоклашек, это настоящий вызов. Пассажирские поезда стоят всего минуту, но под ними легко (хотя строго запрещено) перелазить: они выше, чем товарняки, и чище – железное пузо товарных поездов всегда измазано мазутом, и надо всегда низко наклоняться, чтобы не испачкать одежду.
Железная дорога находится на середине пути между домом и школой, в общем расстоянии около двух километров. Утром нас отправляли со старшеклассниками, и мы всегда шли гурьбой. Путь был неблизкий: сначала вёл он за край улицы к мосту, через речку, потом через железную дорогу, или «жд», как все коротко говорили, мимо магазина, который все называли по имени работающего в нём продавца – Басари́я. Возвращаясь из школы домой, мы иногда скидывались копейками, у кого сколько было в кармашках, и покупали там карамельки, леденцы – барбариски.
Дальше – к трассе, пересекающей соседнее большое село, где находился «совхоз имени Первого Мая», или просто – «совхоз». С крутой насыпи автотрассы узкая тропинка вливается в улицу со скромными, побеленными известью домами и полынью вдоль заборов. Осталось всего немного, и вот уже близко кирпичное здание школы, окружённое густыми тополями за железной фигурной оградкой…
Это в грубых чертах, но на самом деле пройти от дома до школы и обратно – все равно что пересечь несколько миров, если идти после школы домой не спеша, осматриваясь по сторонам, останавливаясь, чтобы разглядеть мышиные следы на пушистом снегу или карабкающегося по дороге жука-музыканта, или наблюдая за рыбёшками в речке под мостом.
Если посмотреть вдаль, то там видны голубые цепи сопок. Чуть впереди – ближние горы, если точнее – череда холмов. Весной, когда к концу мая таял залежавшийся снег, холмы зеленели и стояли так две недели. Потом трава выгорала на солнце без дождя, зелёной оставалась только лапчатка, которая пышным ковром укрывала окраины улиц.
Это было Ближнее Царство Холмов, куда мы всегда ходили в поход. Вершины некоторых гор были с каменными нишами, как будто специально сделанные для пикников. Антрацитовые камни грелись на солнце вместе с ящерицами, которые шмыгали в щелях глыб. Однажды нам посчастливилось поймать одну ящерицу, наступив на её хвост. Но эта хитрюшка ловко обманула нас, в мгновение ока хладнокровно сбросив часть своего тела и скрывшись восвояси, не догадываясь, что стала для нас героиней дня.
В начале мая, когда трава только начинала зеленеть, в горах расцветали степные тюльпаны, по-нашему – «подснежники». Подснежники – как будто от слова «нежные», они растут, жалобно прижимаясь от холодного ветра к земле, и радостно выпрямляются под греющим солнцем. Лепестки у них снаружи белые, с лиловым оттенком, а внутри – ароматная звездообразная чашечка с жёлтым дном и белой каймой.
Возвращались с гор домой мы с букетиками в руках, вдыхая душистый аромат этих необыкновенных, как и сама эта долгожданная степная весна, цветов. А потом смеялись, обнаружив друг у друга на лице желтые следы от пыльцы.
В сентябре дни стояли ясные, тихие и, казалось, немного сонные. Как будто сожалела земля об уходящем лете, и в то же время радовалась приходу осени. Солнце ещё не спешило по вечерам заходить за холмы. По утрам было уже довольно прохладно. Днём пахло в воздухе пылью, трава уже высохла, полевые дороги превратились в глубокие пыльные траншеи от проезжавших по ним машин и тракторов. Дождей долго не было. Издалека доносился шум работающего тока.
Из райцентра приезжали шофера на грузовиках – вывозить собранное комбайнёрами зерно. В столовой, которая была рядом с нашим домом, тётя Маруаш готовила для местных и приезжих рабочих еду. У входа, в тени задумчивых тополей, стояли их машины. Для местных жителей это было особое событие. Новые лица в селе.
Пора урожая. В это хлопотливое время выезжали комбайны-великаны на поля собирать ячмень. Выставляли они свои руки-трубы и ехали по улице друг за другом в ряд, как красный отряд на параде. Машинно-тракторная мастерская была в стороне, за улицей и дорогой, за сараями и огородами, за складами и за базами для скота. Там в свободное от сбора урожая время стояли комбайны вдоль длинного барака-склада. В тени стены из красных кирпичей росла высокая трава. Там собирали мы наши бриллианты – мелкие ровные кубики разбитого автомобильного стекла.
