Визг смешался с плачем. Топот лошадей, словно хлыстом, разрезался металлическим звоном. С улицы тянуло кровью. Когон схватился за топор.
Пол у входа в хижину застилали осколки. В пустом окне громыхал ветер. Сегодня в их племя пришла война.
– С дороги! – с улицы донесся рык. Дверь дрогнула и разлетелась в щепки, едва Когон успел пригнуться. Мерзкий ветер ударил в лицо, и на пороге возникли темные фигуры.
Когон сделал выпад, но крепкие руки опустились, не успев замахнуться. Трое незнакомцев ворвались в дом, четвертый вытолкнул ему на руки безвольное тело жены.
– Зурха, – ладони выпустили топор, и шершавые пальцы коснулись холодной кожи. Ее угольные глаза смотрели прямо, но не видели. Зурха ослабла.
– Поднимайся, орк. Ты пойдешь с нами, – его шеи коснулся меч. Человек перед ним выпрямился, перья на шлеме шевельнулись.
Одно мгновение, чтобы победить, или вся жизнь, чтобы сдаться. Зурха боролась до последнего.
Пальцы сами сомкнулись на рукояти топорика, и лезвие повиновалось его рывку. Полоснув по шее говорившего, вонзилось в лицо напротив. Соединилось с ответным взмахом мечей и пробило доспехи. Воины рухнули к нему под ноги.
– Прости, Зурха, – он склонился над бледным телом жены. Алый цветок украсил ее грудь и распускался все новыми и новыми лепестками. Она любила растения. – Теперь в твоем мире будет много букетов. Прости, что главное – защитить племя. Спасти старейшину.
Когон поднялся. Старейшина Укмар знал, что придут люди, но не был готов. И теперь нельзя допустить, чтобы враг захватил Пещеру Памяти. Если сдастся Старейшина, все орки попадут в рабство к людям.
В звенящей кутерьме снаружи свои стреляли с башен, но люди, кажется, заполонили все. По пути к Пещере Когон уложил еще с десяток нападающих, но по сравнению с атакующей силой, у орков почти не было защиты.
– Здравствуй, Когон. Заходи, – человек в белом плаще открыл ему путь. Его лицо скрывала металлическая маска. Прорези для глаз обрамляли алмазы. – Мы ждали тебя.
Он посторонился, пропуская Когона внутрь. В глубине пещеры, на троне из костей медведя и шкур восседал старейшина Укмар. По обеим сторонам, вдоль темных стен, стройными рядами замерли людские захватчики. В центре, опустившись на колени, перед старейшиной склонили головы лучшие воины племени.
– Старейшина? Вы в порядке? – он прошел вперед, но застыл на полушаге. Орки находились в замкнутом пространстве, почти без света, в окружении врага. Когон покрепче перехватил топор.
– Убери оружие, Когон. Ты знаешь закон, – Укмар заговорил скрипучим голосом. – Просто повинуйся моей воле, как делал это прежде.
Когон осмотрелся. Все воины из гарнизона сложили оружие и теперь бросали в него немые укоры. Пики захватчиков были направлены точно ему в лицо. Над бровью задрожала вена. Сжав зубы, Когон бросил топор к ногам врагов и склонил голову.
– Мы заключаем союз, – Укмар заскрипел без предисловий. – Люди и орки. В дань уважения к людскому народу я дарую Императору Ригарду в вечное распоряжение своих лучших воинов.
Человек в белом плаще ухмыльнулся и отошел от входа. Встал рядом со Старейшиной.
– Мне льстят твои речи, Укмар, но я еще не Император.
– Смердящее дыхание Бронга, это лишь вопрос времени! Как только с плеч Жизога полетит его змеиная голова, народ Эшгета вздохнет с облегчением. И пиром встретит достойного Императора!
– Так и будет, – Ригард кротко улыбнулся. – Не без твоей помощи.
– Мои воины проводят тебя в столицу, – Укмар поднялся. – Взамен ты более не тронешь наших женщин и детей.
– Безусловно, – Ригард протянул руку вождю. – Мы уйдем тотчас.
Когон сжал кулаки. Племя не может сдаться! Они должны бороться, и даже брошенное к ногам людей оружие не сдержит их общую ярость!
Гнехт рядом покачал головой. Они часто ходили на охоту вместе, и сейчас оказались под одной угрозой. Остальные орки в ряду склонили головы. Когон отвел взгляд. Что-то не складывалось: они не могли так просто сдаться, не могли простить убитых семей.
– Воины! Я приветствую вас в рядах армии людей, и я горд, что вы с нами, – Человек выпрямился и поднял руку. В тусклом свете факелов маска сверкнула черным. – Перед нами великая цель, но после победы, я обещаю, вы вернетесь домой. А вместе с вами – сундуки с золотом столицы.
Он окинул взором пещеру и, кивнув своим, поспешил к выходу. В лицо ударил влажный воздух со смесью запахов пота и медвежьей кожи. Свита Ригарда, как один, отошла от стены. Часть людей направилась за господином, другая принялась выводить «новобранцев». Когон устремил взгляд на старейшину.
Укмар вновь взгромоздился на трон и закрыл глаза. Впрочем, воины тоже на него не смотрели.
– Старейшина, – пользуясь суматохой у выхода, Когон все же обратился к вождю. – Старейшина Укмар, вы не скажете свое слово?
Гнехт, уже вставший в строй, обернулся. Людская стража подгоняла орков.
– Не забудь свое оружие, Когон, – вождь проговорил, не открывая глаз. – Ступай.
– Когон? – Гнехт окликнул его. Колонна приближалась к выходу. Стража тоже обернулась на него.
Гася внутри душившую ярость, Когон схватил топор и направился к выходу.
– Ты вернешься, Когон, – он услышал в спину. Стая летучих мышей, сорвавшись из-под сводов пещеры, заглушила слова вождя писком. – Ты приведешь сюда человека, и тогда мы будем готовы. Умей отступить вовремя, умей просчитать ход врага, и тогда ты победишь.
