Николай невольно остановился. Дом показался ему каким-то загадочным и странным. Серая, мрачная погода ещё более усиливала впечатление. Старинный особняк стоял на улице, коих тысячи в небольших городах России, когда-то покрытой асфальтом, но со временем разбитой и разъезженной. Только тротуар был ещё более-менее целым. Вдоль дороги двумя рядами стояли высокие, столь же серые, как и сама улица, тополя. Всё это создавало грустный колорит.
Дом вполне вписывался в общую картину и на полных правах являлся частью окружающей среды. Окна, с давно уже некрашеными ставнями и рамами, смотрели на окружающий мир угрюмо и подслеповато, как прищуренные глаза старого, сварливого, много пережившего человека. Оконные проемы, заметно перекосившиеся под гнетом времени, были небольшими, ставни обветшали и всем своим видом демонстрировали утерянную надежду быть когда-либо обновлёнными, а стены, в некоторых местах поверх брёвен оббитые некрашеными досками, подчеркивали и без того заброшенный вид строения.
И все же он был другим. При всей гармонии особняка с его окружением выделялся дом на фоне других строений какой-то старинной гордостью, чуть ли не надменностью и чем-то напоминал многократно описанного в романах обнищавшего, но всё ещё чопорного дворянина. Казалось, стоит в него войти, как некая загадочность сразу окружит тебя и начнёт рассказывать свои старинные истории. Какое-то подсознательное чувство подсказывало Николаю, что эти рассказы будут необязательно радостными. «Это, наверное, погода так отрицательно влияет на меня», – решил молодой человек.
Наташа иногда рассказывала мужу об этом доме. Она родилась в нём, и большая часть её жизни прошла здесь. По её рассказам, дому было уже более ста лет, а строил его то ли её прадед, то ли даже прапрадед. Когда-то здание было большим двухэтажным рубленным особняком, стоявшим на крепком фундаменте. Но со временем дом так сильно просел и врос в грунт, что окна первого этажа оказались на уровне земли. Дед Наташи тогда решил замуровать окна первого этажа, а сам этаж превратить в большой подвал.
С тех пор дом выглядел приземисто и неуклюже. Но только для тех, кто знал его былое величие, когда он был выше и стройнее.
Николаю давно было интересно увидеть это старинное строение, но первое впечатление охладило его восторженное ожидание. Видимо, Наташа немного преувеличивала, описывая дом своего детства большим и красивым, а сад просторным и ухоженным.
«Хотя это и понятно, – подумал он, – все мы склонны идеализировать места, где выросли и провели лучшую часть своей жизни. Как знать, может быть, и моя лучшая часть пройдёт в нём?!»
Спереди, со стороны улицы, к дому была пристроена веранда с большими, разделёнными на небольшие секции, окнами. Часть стёкол отсутствовала и была заменена фанерой или же вовсе натянутым целлофаном. Перед домом был небольшой, примерно трёхметровой ширины палисадник, как и всё в этом доме, находившийся в страшном запустении. Процветали только полынь и крапива. Несколько наполовину засохших клёнов возвышались над метровой высоты штакетником. Но и он выглядел убого и дряхло.
«Да, работы с этим домиком будет!.. – подумал про себя Николай. – Денег придётся ухлопать…»
Зато Наташино лицо сияло. Она, несмотря на две тяжёлые сумки, оттягивающие ей руки, чуть не вприпрыжку подошла к калитке и широко раскрыла её.
– Коленька, заходи. Пусть нам здесь будет хорошо.
От калитки к крыльцу веранды вела разбитая асфальтовая дорожка. Рядом с ней доцветало несколько осенних запоздалых цветов.
Наташа поднялась на крыльцо и, поставив сумки, нажала кнопку электрического звонка. Звонок оказался необычно громким, его было слышно даже на улице. Обитатели дома – двое стариков – старший брат отца Наташи со своей женой Лидой как могли берегли остатки роскоши особняка. Старики, на глазах которых выросла Наташа, были очень привязаны к ней. Отец Наташи был младшим в семье, а дядя Серёжа – старшим, поэтому по возрасту он мог бы волне сойти для неё за деда.
Дверь открыла тётя Лида.
– Наташенька, да ты ли это?
– Я, тётя Лида, я. А это мой муж, Николай. Прошу любить и жаловать. Как-никак, новый член семьи. А дяди Серёжи что, нету?
– Нету его дома, нету, в магазин пошёл, скоро придёт. – Тётя обняла Наташу, потом повернулась к Николаю. – Здравствуйте, Коля, здравствуйте. Пожалуйста, проходите. Рада познакомиться. Вон вы какой. Наташа писала о вас, только вот увидеться с вами до сих пор не получалось.
Николай заметил, что при всей доброжелательности слов старушка даже не посмотрела ему в лицо. Только украдкой скользнула взглядом по нему и еще на секунду задержав его на чемоданах. Мужчина поставил багаж на пол и протянул тёте руку. Её пожатие было вялым, вернее, вообще никаким, просто протянула руку-лодочку и тут же выдернула её обратно.
Николай попытался осмотреться, но не успел. Наташа открыла одну из двух дверей, соединявших веранду с домом, и затянула Николая в квартиру.
– Вот здесь мы будем жить! – воскликнула она, – тебе нравится?
