В огне мелькали образы. Драконы, демоны, воины. Дети увидят их, как видит он. Старик знал: только самые юные и самые старые способны разглядеть то, что недоступно остальным. Или что люди в большинстве своем просто не хотят замечать.
Он уже о многом им поведал. Его рассказ начался с того, как богиня Морриган сообщила магу Хойту из рода Маккена, что боги отправляют его в другие миры и другие эпохи и поручают собрать армию, которой предстоит сразиться с королевой вампиров. Великая битва между людьми и демонами должна состояться в ночь праздника Самайн в Долине Молчания, которая находится в стране Гилл.
Старик рассказал о брате мага Хойта, убитом и превращенном в вампира коварной Лилит, возраст которой насчитывал почти тысячу лет. Еще через тысячу лет Киан вновь встретился с Хойтом и ведьмой Гленной, и они стали первыми звеньями круга шести. К ним присоединились двое уроженцев Гилла – человек, который способен менять облик, и ученый. Они перенеслись в другой мир, чтобы встретиться с остальными избранными. Последним звеном стала женщина-воин, охотница на вампиров из рода Маккена.
Старик поведал о битвах и отваге, о смерти и дружбе. И о любви. Любовь – она загорелась ярким пламенем между магом и ведьмой; тот, кто умел менять облик, и женщина-воин тоже почувствовали взаимное влечение. Любовь упрочила круг избранных.
Но еще многое осталось недосказанным. Триумфы и потери, страх и мужество, любовь и жертвенность – неизменные спутники борьбы тьмы и света.
Дети с нетерпением ждали продолжения, и старик размышлял, с чего лучше начать последнюю часть истории.
– Их было шестеро, – произнес старик, не отрывая взгляда от огня; детский шепот стих, и малыши замерли в ожидании. – И каждый оказался перед выбором: участвовать в битве или отказаться. Потому что, даже если ты отвечаешь за судьбы миров, ты все равно должен выбирать: дать бой тому, кто грозит уничтожить эти миры, или уклониться. А с этим решением, – продолжил он, – связаны и многие другие.
– Они были смелыми и честными! – выкрикнул кто-то из детей. – И выбрали битву!
Старик улыбнулся.
– Именно так. Но им по-прежнему приходилось выбирать – каждый оставшийся день, каждую ночь. Как вы помните, один из шестерых был не человеком, а вампиром. Ему постоянно напоминали об этом. Он был всего лишь тенью в мирах, которые вызвался защищать.
Итак, – сказал старик, – вампир спал.
Он спал. И во сне был еще человеком. Молодым, возможно, глупым и, вне всякого сомнения, нетерпеливым. В его сне присутствовала та, кого он считал женщиной, прекрасной и необыкновенно притягательной.
На ней было красивое платье, темно-красное, с длинными широкими рукавами и гораздо более изысканное, чем того заслуживал обычный деревенский паб. Ткань струилась по телу женщины, словно хороший кларет[3], и выгодно оттеняло белоснежную кожу. Завитки золотистых волос поблескивали над головным убором.
Роскошное платье, драгоценные камни на шее и пальцах – все свидетельствовало о богатстве и высоком положении женщины.
В тускло освещенной комнате трактира она показалась ему пламенем, полыхавшим в полутьме.
Двое слуг приготовили для дамы отдельную комнату, а при ее появлении стихли музыка и гул голосов. Но взгляд ее глаз, голубых и пронзительных, словно летнее небо, встретился с его взглядом. Только с его.
Когда один из слуг снова появился в общем зале, подошел к нему и объявил, что леди приглашает его отужинать с ней, он не колебался ни секунды.
С чего бы это?
Возможно, он улыбнулся в ответ на добродушные подтрунивания своих друзей, но покинул их без размышлений.
Вот она стоит, освещенная огоньками свечей и пламенем камина, и уже наливает в чаши вино.
– Я так рада, что ты согласился составить мне компанию. Не люблю ужинать одна, а ты? – Женщина приближается; ее движения настолько грациозны, что она словно плывет над полом. – Меня зовут Лилит. – Она протягивает ему вино.
В ее выговоре проскальзывает какой-то странный акцент, а модуляции голоса вызывают в памяти горячий песок и буйно цветущую лозу. Так что он уже наполовину соблазнен и полностью очарован.
Они делят скромный ужин, хотя пища его совсем не привлекает. Киан жадно впитывает ее слова. Лилит рассказывает о землях, в которых побывала и о которых он лишь читал. Женщина описывает, как гуляла среди освещенных луной пирамид, как неслась вскачь по холмам Рима, как стояла среди руин греческих храмов.
Киан никогда не покидал пределов Ирландии, и слова женщины, а также вызванные ими образы волновали его не меньше, чем она сама.
Он подумал о том, что Лилит так молода, а уже столько повидала. Но когда он сказал ей об этом, она лишь улыбнулась, склонившись над чашей с вином.
– Какой прок во всех этих мирах, – спрашивает она, – если не получать от них удовольствия? Я наслаждаюсь ими. Вкус вина, вкус пищи, новые земли. Ты слишком молод, – произнесла она с медленной, проницательной улыбкой, – чтобы довольствоваться малым. Хочешь увидеть то, чего никогда раньше не видел?
– Думаю, потребуется не меньше года, когда мне представится такая возможность, – чтобы посмотреть мир.
– Год? – Рассмеявшись, она щелкнула пальцами. – Что такое год? Всего лишь ничтожное мгновение. Что бы ты делал, будь в твоем распоряжении целая вечность? – Лилит наклоняется к нему, и ее глаза кажутся бездонными синими озерами. – Что бы ты делал с вечностью?
