Читать онлайн полностью бесплатно Любовь Береговая - Долгий путь к отцу

Долгий путь к отцу

Семилетняя Люба проводила на фронт отца, а через год он погиб. Девочка выросла, стала педагогом, поэтом. Она окружена любящими людьми, но всю жизнь жалеет том, что не знает, где похоронен отец.

Редактор Светлана Михайловна Меликьянц

Верстка Марина Германовна Белкина


© Любовь Береговая, 2022


ISBN 978-5-4490-6194-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ДОЛГИЙ ПУТЬ К ОТЦУ

Мы ехали на кладбище, но нам

Жизнь обернулась всею полнотою

Надежды, Веры, Сбывшейся Мечтою,

Где скорбь и радость – пополам.

ПРОЛОГ

Сейчас прошло полгода после моего недельного пребывания на Смоленщине. Возвращаюсь к тем незабываемым дням. Начну с главной даты – 25 февраля 2017 года. Незадолго перед тем Таечка Иванова, продолжая свою работу о клубе «Дерзание» при Дворце пионеров, трудясь над главой «Команда Адмирала», брала у меня интервью (я работала педагогом вместе с Алексеем Адмиральским) – просила рассказать о родителях. Я назвала имена-отчества мамы и папы, даты рождения и кончины. И вот 25 февраля моя бывшая ученица Юля, мама Таечки, привезла мне распечатку справки, полученной через интернет.



В 1972 году моя воспитательская группа второго курса педагогического училища № 5 (теперь педагогический колледж № 8) создала из только что собранных материалов музей «Дети и воспитатели осажденного Ленинграда»; он был открыт 1 июня 1972 года, в День защиты детей. Наградой совету музея стали организованные администраций училища поездки по местам Боевой славы. Их было несколько: в лагерь Саласпилс, в Белоруссию к памятнику Хатыни, в Волгоград и другие. В 1974 году я с группой студентов, членов совета музея поехала в Хатынь. Под впечатлением от поездки написала поэму «Устала Хатынь гореть», посвященную памяти отца, родившегося и погибшего в Белоруссии. А летом 1974 года вернулась в Витебскую область в надежде найти на Братской могиле фамилию папы. Тщетно.


УСТАЛА ХАТЫНЬ ГОРЕТЬ

Памяти отца
1
Мне все снится Полесье. Наверно, пора
Мне в отцовское детство на берег Днепра,
Мне в отцовскую зрелость, где сорок второй
Стал последней вершиной, невзятой горой.
Повторю восхожденье. По жизни отца
Все неполные тридцать пройду до конца.
Выйду в лето – а солнце смешалось с дождем,
Постою на земле, где отец мой рожден.
Вскружит голову запах цветения лип…
Я земле поклонюсь, где отец мой погиб.
2
Какие длительные сборы —
Прошло полжизни – тридцать лет.
В моих руках простой билет.
Всего час двадцать – слишком скоро
Меня доставит самолет
В горячий май сорок второго —
Где госпиталь отцу был кровом,
Назад, в войну меня вернет.
Еще мне не было восьми,
Еще я в жизни знала мало,
Но слов значенье понимала —
«За землю предков лечь костьми».
Сдержав последнее рыданье,
Не я сжимала ком в горсти…
За запоздалое свиданье,
Земля отца, меня прости…
Фамилий нет. Здесь только даты.
Могилы братские просты.
И каждый май несу цветы
Я Неизвестному солдату.
3
И словно в сказке – неоглядно,
Нет ни начала, ни конца,
Вся в полевых цветах, нарядна
Предстала мне земля отца.
Стою неловко и сутуло,
И сколько видит глаз – поля.
Так вот куда меня тянуло…
Многострадальная земля
Ста тридцати шести Хатыней.
Представить только – сердце стынет…
4
Каждый четвертый – мертвый,
Каждый четвертый.
Пухом земля простерта
Над каждым четвертым.
Из военного пекла
Каждый четвертый – пеплом.
Всюду легок и светел – пепел.
Где ты, отец мой, где ты?
Тщетно ищу по свету…
Время не сохранило
Холм над твоей могилой.
Где ты, отец мой, где ты?
Зиму сменяет лето,
А над землей светел – пепел.
Знаю, отец, ты рядом —
Пепел поднялся садом,
Горькой взошел полынью,
Памятником Хатыни.
Стала земля седая – Пух тополей не тает.
Пепел! Снежная замять! – Память.
5
Никогда над Хатынью эхо
Не повторит детского смеха,
Никогда петушиное пенье
Стариков не разбудит в селенье,
И ведро никогда не коснется
Пересохшего дна колодца.
Диких уток залетная стая
Не услышит собачьего лая.
Вас в Хатыни никто не встретит,
Распахнул все калитки ветер…
Память в колокол бьет со стоном…
Солнце плавится в небе бездонном…
6
Три березы встали над Хатынью —
Не расти четвертой рядом с ними.
Не подняться никогда отныне
Каждому четвертому с живыми.
Три свечи навечно над могилой —
Над Хатынью светят три березы.
Пламя кроны осенью остылой
Ветер раздувает. Листья – слезы.
Над Хатынью скорбно три березы
Замерли в бессменном карауле,
Зябнет ствол на мартовском морозе,
Ветви в тени пепел отряхнули.
Три послевоенные березы
Колокольный стон Хатыни слышат.
Запеклись кровавым сгустком розы,
Сдавлены разломом черной крыши.
Трем березам зеленеть в Хатыни.
Цифрам, что на плитах, сердце ранить.
Три березы. Нет четвертой с ними.
С ними рядом вечна наша память.
7
Огонь ненавистен Хатыни,
Огонь для Хатыни – смерть,
В саване пепла не стынет…
Хатынь устала гореть.
Кричат обгоревшие трубы,
Забывшие мирный дым.
Бревна на срубе – трупы —
Под небом тлеют седым.
Бетонная стела – стена…
Ветер тюльпаны колышет,
Взывают к нам имена:
«Огню быть навеки с нами —
И в зной, и в морозную стынь.
В памяти пепла – пламя,
Тревожным печальным набатом
Гудит колокольная медь.
Сменился восход закатом,
Устала Хатынь гореть.
8
Настоявшийся дух чабреца…
Надышаться им вдоволь мне бы,
В синеве раствориться неба,
Затеряться в краю отца…
Мне до каждой тропинки знаком
Путь к деревне, и мнится – когда-то
Распрощалась в Хатыни с хатой,
Чтоб войти в ленинградский дом…
Присушила меня Беларусь…
Я бросаю в колодец монету —
Говорят, есть такая примета…
На следующую страницу
Другие книги автора Любовь Береговая
Ваши рекомендации