Пролог
Северо-Западное побережье Империи.
Год 4288. Начало лета
Восемнадцать лет назад
– Ты что творишь, мерзавка? – визгливый голос тётки Нуты заставил меня вздрогнуть и шлёпнуться с неустойчивых корточек на землю, потеряв равновесие. Перепугавшись, я постаралась как можно скорее втянуть в ладони змейки тьмы, уничтожая морковную ботву, к которой они случайно прикоснулись. Но следующие же слова показали, что спрятать её я не успела. – Ты это что?.. Ты мраком балуешься, что ли, подзаборница?!
– Нет! Нет, вам показалось! – я замотала головой, ещё надеясь на чудо. – Это просто тени от руки. Тени!
Сильные пальцы – из таких не вырвешься, уж я-то знаю, – привычно схватили меня за шиворот и вздёрнули на ноги.
– Мракобеска! Так я и знала, что добром это не кончится, не зря не хотела мать твою на порог пускать, когда она заявилась к нам, пузатая, да без мужа! – громко причитала тётка Нута, волоча меня с огорода во двор, и её вопли слышали, наверное, на другом конце села. – Мракобеску нагуляла, дрянь такая! Ну ничего, ничего, стража с вами с обеими разберётся, помяни моё слово. Турес, Турес! – закричала она, зовя среднего сына, и когда тот появился, отдала приказ. – Бери лошадь, скачи в Бережки, там стража магическая есть. Скажи, мракобеску поймали.
– Да ладно! – не поверил он ей.
– Что – ладно, что – ладно?! Ты что, матери родной не веришь? Я сама, вот этими глазами видела, как Ринка мрак выпускала, зараза! Быстро скачи, говорю. Может, нам ещё и награду какую за мракобеску дадут, зря, что ли, эту паразитку столько лет поили-кормили!
– Ага, сейчас, – Турес умчался в сторону конюшни, а меня грубо швырнули в погреб так, что я чуть по ступенькам вниз не скатилась, а потом дверь захлопнулась. Развернувшись, я застучала кулаками по крепким доскам.
– Тётя, не надо! Это просто тень была! – в отчаянии выкрикивала я, слыша, как она вешает на дверь погреба большой замок и запирает его.
– Тень, как же, – подёргав замок, чтобы убедиться, что он крепко держится, хотя у меня не хватило бы сил открыть даже незапертую толстенную дверь погреба, хмыкнула она. – Вот приедут маги, они разберутся. И с тобой, и с матерью твоей непутёвой.
После чего раздались тяжёлые шаги – заперев меня, тётка спокойно ушла по своим делам.
– Неправда! Мама хорошая! – безнадёжно выкрикнула я и снова стукнул в дверь кулаками, но только ушибла их. Опустившись на верхнюю ступеньку и сжавшись в комочек, я расплакалась, приговаривая: – Мама хорошая. И я хорошая. Я не виновата.
Но это была неправда. Я была виновата. Сделала то, что делать было нельзя, выдала нашу тайну, и теперь нас с мамой схватят и убьют. И это только моя вина. Моя…
Мама учила меня прятать тьму, никому её не показывать, не рассказывать о ней. Это очень опасный дар, говорила она, таких, как мы, убивают. Я не понимала, за что, почему, но мама просто шептала мне: «Поверь, доченька, просто поверь», – и я верила. И никому не показывала то, что научилась делать.
Но полоть грядки было так тяжело. Они были большие, а сорняков много, они плохо выдёргивались, а некоторые ещё и кололись. И тогда я стала уничтожать сорняки своей тьмой – всё равно на огороде я была одна, тётка Нута приводила меня утром и говорила: «Вот это тебе до обеда задание. И попробуй только не сделать!» – и уходила. А перед обедом проверяла.
И я делала – иначе оставалась без обеда. Сначала дёргала сорняки руками, а потом догадалась использовать свою тьму. Потихоньку, осторожно, стараясь не задеть ростки редиски или морковки. И у меня уже неплохо получалось, даже оставалось время немного посидеть, помечтать или поиграть в камушки. И руки уже так не болели, и ноги, и спина.
А сегодня тётка Нута зачем-то пришла на огород раньше времени – может, лука или петрушки для супа нарвать, хотя обычно или мне велит, или младшего сына Гритьку посылает, – а я замечталась и не услышала. А теперь нас с мамой убьют, и виновата в этом только я.
Надо было подождать, когда у меня другая магия проснётся и мою тьму спрячет, а я не удержалась. Мама говорила, что мы должны жить в этой деревне, потому что здесь магов кроме неё нет, и никто не заметит, что у меня неправильная тёмная магия проснулась раньше времени. Вот проснётся правильная, и плохую за ней не будет видно. Только мамочка никогда не говорила, откуда у меня эта плохая магия, только сказала, что я ещё маленькая и не пойму. А потом плакала, целовала меня и всё шептала: «Прости меня, доченька, прости».
А я уже не маленькая, мне семь лет, и я всё понимаю. Мне Гритька объяснил, что такое ублюдок и подзаборница, это значит, что моя мама замужем не была, а ребёнка нагуляла, и у меня нет папы. У Гритьки тоже папы нет, но он не ублюдок, потому что, тётка Нута – вдова, её муж, мамин брат, утонул, а мои родители в храм не ходили, и метки брачной у мамы нет. И поэтому тётка Нута маму не любит, и меня не любит, и заставляет нас много работать.
Мама на берегу работает, с рыбаками, у неё телекинез, она вещи может поднимать не руками, а магией. Только она слабый маг и сильно устаёт. А меня тётка Нута заставляет грядки полоть, говорит, я должна свой кусок хлеба отрабатывать, а то кормишь меня, кормишь, а всё не в коня корм.
