Счастье – это наша правильная жизнь
Мы жили довольно далеко от школы. Рано утром мама заплетала нам с сестрой длинные косички, а папа отводил в детский сад и школу, беседуя с нами на самые различные темы. Только теперь, став старше, я стала понимать, как интересно и осторожно папа раскрывал нам красочные стороны не всегда радушного окружающего мира. А тогда все краски были розовыми. Было необыкновенное счастье на душе, оттого что есть мама и папа, любимый учитель Ольга Александровна, пятёрки в дневнике и, конечно, младший братик Матвейка, который ещё не умел ходить, но чрезвычайно искусно своим гуканьем и смехом делился с нами счастьем своего бытия.
Лиза оставалась в садике, а мы с папой шли в школу. Опавшая тополиная листва хрустела под ногами и придавала лирическое настроение.
Папа настойчиво и терпеливо объяснял, что после тридцатого сентября наступает первое октября, а я никак не могла понять, куда же делись тридцать первое и тридцать второе число, ведь правильно считать меня научили уже давно.
– А скажи, Наташа, для кого светит солнышко?
– Для меня.
– А ещё для кого?
– Для папы и мамы.
– А ещё?
– Для Лизы и Матвея.
– А для воробушков оно светит?
– Да.
– А для Ольги Александровны?
– Очень светит!
– Значит, оно светит для всех?
– Нет, для Вовки Телешева солнышко не светит!
– Это ещё почему?
– Он нехороший, толкается на переменах и дёргает за косичку.
– Все хорошими быть не могут. Люди все разные – как продукты. Одни сладкие, как конфеты, другие горькие, как лук, бывают солёные, кислые и даже совсем испорченные.
– Это кто не хочет ходить в школу?
– В школу надо ходить всем и обязательно! Без школы мы, как без солнышка, будем тёмными, холодными и грубыми. Подожди меня здесь, я сейчас.
Нам предстояло перейти дорогу, которая шла под уклон. Немного выше стояла ручная водоколонка. То ли она ночью сломалась, то ли кто-то специально налил столько воды на дорогу, в общем, ночью на дороге образовалась тоненькая ледяная корочка. Только сейчас я заметила, что ниже от нас на этом коварном ледяном склоне упала женщина. Она, как-то неуклюже подвернув ногу, пыталась встать, но у неё ничего не получалось, а вниз изредка, скользя и скрепя шинами, буквально юзом, катились машины. Папа за руку поднял женщину, и они вместе перешли дорогу. Немного спустившись вниз, я увидела, что женщина была очень неопрятной, с грязноватым лицом землистого цвета и какими-то пустыми туманными глазами. Наши взгляды встретились, и я необъяснимо по-детски поняла, как она была благодарна. Этот взгляд невозможно передать никакими словами! Папа взял меня за руку, и мы аккуратно перешли дорогу.
– Эта тётя – бомж?
– Нет, просто у неё сейчас не самый благоприятный период в жизни, она справится. Сегодня мы ей помогли, завтра поможет кто-то другой, а послезавтра она сама кому-то поможет.
– Это называется взаимопомощь?
– Нет, это называется – Наша Правильная Жизнь…
2014 г.
Вдруг кончилась планеты жизнь,
Когда глаза её закрылись.
Души полёт и счастья миг —
Всё разом как-то завершилось.
Невкусен чай, вся ночь без сна,
И солнца нет на небосклоне,
Ему всё видится она,
Его «прости» в её поклоне.
Протопали, прошли года,
Немало было в жизни этой…
За нею вслед, на небеса…
Но жизни якорь в иле где-то.
Туман семи десятков лет
Развеял лай собаки вздорной.
Подарок внуков и привет —
Жизнь враз пошла иной дорогой.
Жульен как бабушка была:
Хоть и по статусу дворняга,
Степенно, с гордостью вела
И в парке деда охраняла.
Он, как жене, ей всё читал
До ночи Ги де Мопассана,
К утру тихонько засыпал,
И заживала сердца рана.
Жульен же брошенкой была,
В приюте мирно доживала.
И в восемь лет вдруг обрела
Чего никак не ожидала.
Хозяин так её любил!
Делился сыром и колбаской,
За понимание хвалил,
И обнимал с безумной лаской.
Какое счастье обрести
После всего того, что было…
Жульен готова всё снести —
Лишь только с дедушкой любимым.
В любви прошёл так целый год,
Опять уж осень наступила.
И в парк хозяина ведёт,
Гулять ведь так необходимо…
Откуда взялось это чувство тревоги? В парке, как всегда, было красиво и солнечно. Кричат, играя, дети, хрустит листва под лапами. От того домика, что в глубине парка, опять пахнет жареным мясом и дымом. Вот и наша лавочка, на которой так любит сидеть и читать свою газету хозяин-дедушка.
Мысленно Жульен называла своего хозяина Дедуля. «Дед» – потому что старенький, а – «Уля», потому что добрый ангел, ведь так называли ту женщину в приюте, которая всегда относилась к ней с большой лаской и добротой. Только она всегда гладила по голове и спинке. Только она приносила разные маленькие вкусности.
Оглянувшись на Дедулю, Жульен вдруг съёжилась и негромко заскулила.
– Что ты, собачка моя? Что ты, Жульенка, заплакала?
Хозяин присел на скамью, а чувство тревоги стало только нарастать. От страха за своего Дедулю Жульен вскочила передними лапами на лавку и неожиданно для самой себя стала лизать дедушке щёки, нос и подбородок.
– Ну что ты, что ты, Жульенушка, я же тут, никуда не ухожу. Иди, побегай по травке, а я газетку пока почитаю.
