На двухэтажном доме с чердаком по Ликвид-стрит висит табличка с номером 82 и вывеска: «Пошив костюмов и прочего на дому. Элайя Фант».
Ликвид-стрит – такая небольшая прямая улочка на западной окраине города, слишком тёмная днём и не в меру светлая вечером: так интересно в течение дня на неё отбрасывают тени кварталы вокруг. Западная окраина – место к центру неблизкое, но неподалёку лежит площадь с рынком для тех, у кого бриллиантов в сундуке меньше одного. А потому, стрела дороги на Ликвид-стрит была подметена довольно сносно, и даже выбоины заделаны новыми камнями.
По обеим сторонам стрелы выстроились домики, такие же небольшие. Если встать в начале улицы, вам представится отличное пособие по законам перспективы, если вы школяр какой-нибудь академии искусств. Дома различались разве что возрастом: этажа два-три, чадящая труба, от силы какой-нибудь выдумщик пристроит себе дополнительный чердак. Никаких изысков: обыкновенное городское жильё благословенного увядающего столетия.
Дом под номером 82 стоит в конце улицы, предпоследний перед тупиком. Он едва ли отличается от остальных, но всё же кое-что можно отметить, приглядевшись: этажа всего два, но размерами ненамного меньше бросающего на него тень единственной четырёхэтажной галантереи «У Рипплберри». У этого жилища большие окна, и ставен, в отличии от других, в нём нет: хозяин предпочитает шторы. Зато есть крыльцо – о, это роскошь. И ещё одна деталь – угольно-чёрный цвет дома. Именно это выделяло его среди белёных, но уже запачканных, построек.
Как уже говорилось, на вывеске указано имя Элайи Фанта. Как почти написано там же, его профессия – портной. Поднимая взгляд в третий раз, внимательный посетитель прочтёт про костюмы. По правде говоря, мистер Фант не гнушался любой работой, в которой использовался какой-либо материал и нитки. Ему было равно: латание то дешёвых подушек или выделка юбок на званый вечер. Только бы платили в размер делу – а с кого сколько нужно взять он решал сам. Жалоб не было, всё выполнялось в срок и по высшему классу, даже чаем он поил – чего же ещё желать клиентам! Руки мастера и гостеприимство сделали своё дело, и дом №82 по Ликвид-стрит пользовался вниманием у заказчиков всякой масти.
Элайя Фант жил один. Он был общителен и радушен ко всем гостям и поимённо знал, кто из клиенток обращались к нему чаще, чем нужно было их платьям. Портной одаривал их улыбкой, делал швы чуть красивее, пришивал дополнительную перламутровую бабочку к подолу – и сообщал, что с платьем ничего не случится ещё полгода, если только леди не придумает отправиться в нём в лес. Мужчины, которые видели, как он с завидной частотой сводит на нет любые нерабочие отношения с женщинами, ухмылялись. А те, кому об этом рассказывали жёны, одобрительно кивали и тоже ухмылялись – но уже про себя. А сам Элайя Фант говорил, что за своим добром легче усмотреть тогда, когда в доме одна пара глаз – его. Брать ответственность за кого-то, кого нельзя свернуть в рулон и перекроить, он считал не своим делом. Это касалось не только женщин – сколько раз ему просились в подмастерья! Ликвид-стрит угадывала каждого молодого человека, понуро выходящего из чёрного дома, отказавшего ему. «Помощники, говорил Элайя Фант, нужны тем, кто сам со своей работой не справляется – это не про меня».
Всё своё время он проводил дома. Когда спрашивали – говорил, что уродился домоседом, но таких, кто решался задать каверзный вопрос, было немного. Самое необходимое привозили из ближайших лавочек и с рынка – смог на выгодных условиях сдружиться с местными дельцами. Выйти за чем-то самому – нет и ещё раз нет. «Эти пыльные улицы не для меня».
Итак, Элайя Фант не тратил время на добычу пищи и других вещей, и это значило, что круглые сутки он мог посвящать работе, не отвлекаясь ни на что – чем портной и занимался. День ли, ночь ли, а глаза привыкли к грубой коже так же, как к бисеру. В кармане всегда есть подушечка с иголками, иглы покрупнее – в нагруднике жакета, рядом с маленьким моноклем-лупой для совсем ювелирной работы. Что в других карманах – этими сведениями он не засорял себе память: если портному понадобится двухсантиметровая кружевная лента, он будет знать, откуда её вытащить.
У мясника, мистера Голдсмита, как называли его покупатели, или Робби, как называл его Элайя Фант и жена с братом, радостное событие – дочь выходит замуж, и папаше необходимо блистать на церемонии не хуже невесты. К счастью, он снабжал портного лучшей в городе вырезкой – а это достаточно веская причина, чтобы сотворить за пару дней костюм хороший настолько, чтобы среди приятелей-торговцев папаша невесты был главным франтом, а цена восхитила достаточно скабрезную миссис Робби. Честно говоря, сам костюм вышел бы в полтора дня, если бы не пришлось ушивать выходное платье нагрянувшей жене мясника.
– Робби Голдсмит! – крикнул Элайя Фант, стоя на крыльце своего тёмного дома. – Выходи, уважаемый, примеряй красоту, пока лавку не открыл. А если дашь мне немного той ветчины, скину пару монет.
