Мейфэр, Лондон
1819 год
Это был лучший бал. И самый худший. Ежегодный выпускной бал Академии благородных девиц в Лондоне. Это был вечер надежд, который, как твердо решила мисс Шарлотта Боскасл, не закончится позором. Это был вечер начал и прощаний.
Как руководительницу академии Шарлотту ждут почести за усилия выпустить в свет очередной класс юных леди. Ее будут хвалить за каждое предложение руки и сердца, которое получат ее выпускницы в результате элитного обучения.
И ее же обвинят в любом скандале, который опозорит школу. Ее заклятый враг, леди Клипстоун, владелица конкурирующей, хотя и меньшей, школы, сообщила газетчикам, что во время этого вечера разыграется скандал. Шарлотту мало успокаивало, что она окружена членами собственной семьи, – все в свете знали их противоречивую натуру. Говорили, что там, где собралось больше двух Боскаслов, в дело непременно встревает дьявол.
И все же она была благодарна своему кузену, маркизу Седжкрофту, за то, что согласился устроить бал в своем особняке на Парк-лейн. Она высоко оценила то, что он пригласил целый батальон своих друзей, чтобы наполнить зал и произвести впечатление на девушек.
Светское будущее юных леди в этот вечер последний раз было в руках Шарлотты. И на нее пала ответственность загасить вдруг вспыхнувшее пламя влечения к противоположному полу, пока оно не разгорится в пожар непристойности.
– Мисс Боскасл, можно выйти в сад?
– Нет, Эми, я это уже тысячу раз говорила. Нельзя выходить без подобающего сопровождения.
– Но тут душно.
– Выпей лимонаду.
– А Верити пила шампанское.
– Верити, – сказала Шарлотта, обшаривая взглядом комнату в поисках самой проказливой ученицы, недавней обитательницы трущоб, взятой в школу из благотворительности, – завтра весь день проведет в своей комнате.
Не следовало позволять младшим девочкам ехать на бал. Как они завтра сосредоточатся на занятиях? Мисс Пеппертри права. На бал следует приглашать только выпускниц.
– Мисс Боскасл, у меня каблук сломался. Что делать? Можно мне попросить маркизу одолжить пару туфель?
Шарлотта нахмурилась:
– Если ты сможешь найти ее, не выходя из комнаты.
– А Верити на террасе, мисс.
– О Господи, – пробормотала Шарлотта. – Где герцогиня Гленморган? Она обещала находиться рядом со мной.
Возможно, после сегодняшнего вечера она сможет перевести дух. На радость или на печаль, выпускницы шагнут в мир, и ответственность за репутацию ляжет на их собственные плечи. Будь это возможно, Шарлотта нарисовала бы подробную карту ловушек, в которые рискуют угодить юные леди, покинув академию. На этой карте узкую прямую дорогу Добродетели пересекали бы авеню Запретных Увлечений, темные переулки Распущенности, тупики Погубленных Репутаций. Однако пока рассвет не завершит бал, она должна стать на пути любого повесы, который пожелает воспользоваться неопытностью девушек. За одним повесой она следила с особым вниманием. Он взглянул на нее только однажды. Нечего и говорить, герцог Уинфилд – самый элегантный и редкий гость на балу, и Шарлотта не собиралась позволить ему искушать ее учениц или отвлекать ее от исполнения долга.
Она задавалась вопросом, помнит ли он их последнюю встречу в торговой галерее на Стренде. Они даже словом не перекинулись. Шарлотта в тот день делала покупки для академии. А он покупал презенты для парочки девиц, которых подхватил под руки.
Одну свою спутницу он чмокнул в шею и лишь улыбнулся, когда Шарлотта у другого конца прилавка ошеломленно ахнула.
Тогда, вернувшись через несколько часов в академию, она по привычке записала инцидент в своем дневнике, меняя кое-какие детали, пока в конце концов реальное событие не приобрело сходство с ее вымышленной, но очень нравящейся ей версией. Шарлотта вела дневник с тех пор, как научилась держать перо, и наслаждалась искусством приукрашивать банальные события.
Когда кузены Боскаслы пригласили ее в Лондон пять лет назад, их амурные похождения привели ее в такой восторг, что она взяла на себя труд записывать в своем дневнике семейную историю. Скоро приукрашивать события не понадобилось. Постоянные семейные скандалы давали пищу ее литературным талантам. Казалось, каждый в родне вел двойную жизнь: был шпионом или тайным любовником. И Шарлотте пришлось взглянуть в лицо горькому факту – чем больше она восхищалась родственниками, тем яснее становилось, что ее собственная жизнь в сравнении с ними ужасно тосклива.
Ей понадобился месяц, чтобы преодолеть внутренние запреты и позволить своему перу блуждать свободно. И вскоре в ее дневнике замерцали сомнительная правда и опосредованные удовольствия. На страницах ее интимных размышлений герцог не только обожал ее, но месяцами преследовал. В реальной жизни, властный и дерзкий, он открыто увлекался порочными женщинами. В вымышленных историях Шарлотты властный и дерзкий герцог был увлечен только ею.
По версии Шарлотты, тогда в магазине герцог сразу же заметил ее и мгновенно прогнал своих спутниц. Он направился прямо к ней и, ни слова не говоря, схватил за руку.
«Моя карета ждет у входа, – сказал он с греховной улыбкой, которая гипнотизировала ее. – Могу я забрать вас отсюда?»
